“Записки калининградского похоронщика”: Почему нельзя отпевать самоубийц, или История про загоревшийся гроб

"Клопс" начинает серию публикаций о таинственных и жутких историях из жизни калининградских ритуальных агентов. Алексей Татаренков, много лет работающий в похоронном деле, рассказывает о своих рабочих буднях. История номер раз.

Была ранняя весна и один из солнечных дней, когда ночью ещё небольшие морозы, а днём светит солнце. Я сидел в конторе, заполнил квитанции, перебрал церковные отпевальные наборы, перевязал резинкой свечи и думал, куда бы поехать на выходные. Телефон показал, что такая погодка будет стоять не один день.

В агентскую зашли три женщины и мужчина, по лицам этих людей я понял, что в их семье случилось несчастье. Женщина подала мне уже готовое свидетельство о смерти. Умерла 20-летняя девушка. Я деликатно спросил, что с ней случилось, родственники ответили, что наступил аллергический шок на лекарства и врачи не успели спасти их дочь. Родственники выбрали гроб, венки, ленты и крест. Оставили пакет, в нём лежали красивое белое свадебное платье и косметика, которой надо было сделать макияж для умершей девушки. Кладбище выбрали сельское, семья проживала в Гурьевском районе.

В ночь перед похоронами я приехал в морг, чтобы передать санитарам платье и косметику. Когда зашёл в холодильник, сразу же увидел лежащую на металлическом столе покойницу, она была очень красивая, но на её лице была гримаса боли.

Наступил день похорон. Была хорошая погода. Много молодых людей пришло проститься с девушкой в ритуальный зал. Я заметил, что на лавочке неподалёку сидел парень, лет двадцати пяти, курил и часто вытирал глаза платком, но в зал почему-то не заходил. На кладбище поехали только родственники девушки, таково было их пожелание. Там нас уже ждали землекопы и местный батюшка, который должен был отпеть умершую. Гроб с телом девушки поставили на специальные носилки. Площадку для отпевания выбрали метрах в десяти от могилы, потому что рядом не было места. Родственникам раздали свечи и расположили полукругом возле гроба с телом девушки. Батюшка приступил к отпеванию усопшей.

Как только батюшка начал читать молитву, подул сильный ветер, все стали кутаться в шарфы. Солнце загородила туча, и посыпал мелкий мокрый снег, свечи постоянно тухли в руках скорбящих. Мало кого это удивило, ведь калининградская погода всегда переменчива и непредсказуема. Моё внимание привлёк батюшка, он как-то странно читал молитву. Создалось такое впечатление, что каждое слово он будто выдавливал из себя с большим трудом. Отпевание шло уже целую вечность, хотя обычно оно длится 20–30 минут. Мокрый снег и ветер, постоянно задувающий свечи, усиливали всю трагичность происходящего обряда. Наконец батюшка завершил последний псалом, мы подошли к гробу, я взглянул на лицо покойной — на её лице потекла тушь, ветер разметал волосы так, что фата съехала. Копщики взяли гроб с девушкой и стали аккуратно пробираться через нагромождения оград и крестов к могиле.

Мы закрыли гроб крышкой, заколотили и медленно опустили в могилу. Я стоял у изголовья, с другой стороны подошёл отец девушки. Мы оба уставились на гроб, потом друг на друга. Из-под крышки гроба тоненькой струйкой сочился дым. Я надел очки — мне не показалось, дым сочился через все щели и сквозь ткань. Было ощущение, что в гробу загорелась дымовая шашка. Я подумал: может, кто-то оставил свечу и она загорелась? Мои мысли прервали причитания отца: "Я же говорил: нельзя отпевать! Я же говорил: это грех!". Я обернулся, поодаль сидел бледный батюшка, прислонившись к могильной ограде, пот тёк ручьём из-под митры. Землекопы начали закидывать гроб комьями земли, пока дымящаяся крышка не скрылась.

Мы быстро сделали могильный холм, накрыли венками и воткнули крест. Я подошёл к отцу и спросил, что случилось с его дочерью. Он ответил, что она покончила с собой. Батюшка ещё сидел на земле, ему дали бутылку с водой, его будто бил озноб. Я помог ему встать и сказал, что родственники скрыли от нас важный нюанс. Батюшка не стал слушать объяснения отца, только сказал, что они совершили большой грех и что ему придётся обо всём доложить епископу, который наверняка отлучит его от службы на полгода.

Я сел в машину и поехал в сторону дома с сумбурными мыслями. Не то чтобы я осуждал родственников покойной, которые пытались обмануть священника. Обмануть священника можно, но Бога нет.