С избранием Эммануэля Макрона президентом Франции в политической жизни Запада завершился этап, названный западной публицистикой "популистским бунтом".
Этот этап начался с голосования против ассоциации Украины с ЕС на референдуме в Нидерландах и достиг пика с избранием Трампа президентом США. После выборов в тех же Нидерландах в марте этого года стало очевидно, что протестная волна на Западе пошла на спад, а после французских выборов можно сказать, что электоральный бунт против истеблишмента в целом подавлен системой.
Сентябрьские выборы в Германии в этом аспекте уже неинтересны: даже если на них проиграет Ангела Меркель, к власти придут столь же системные социал-демократы. Предел возможностей "Альтернативы для Германии" — своя фракция в Бундестаге.
Однако поражение так называемых популистов-трампистов и евроскептиков не означает забвения их идей. Тот же Макрон перед вторым туром не исключил сценария выхода из ЕС в случае ущемления национальных интересов Франции и в трамповском духе обрушился на промышленников, которые не создают рабочие места на родине, а переносят производство в Польшу. В Соединённых Штатах происходит притирка не только Трампа к республиканскому истеблишменту, но и республиканского истеблишмента к Трампу. В Великобритании консервативная партия возглавляет брексит.
Политическая система коллективного Запада проявляет гибкость и оттого не ломается. В этом её отличие от советской системы. Многочисленные допущения о наступающем крахе либерального мира — развале Евросоюза и т.д. — строились на аналогии между западными элитами и партийно-комсомольскими функционерами времён зрелой перестройки, погрязшими в марксистско-ленинских догматах, потерявшими связь с реальностью и не способными ответить на вызов времени. От американских выборов в самом деле складывалось впечатление, что истеблишмент впал в состояние полного неадеквата (не только политики, но и медиа, эксперты, социологи).
Но выборы этого года показали, что от шоковой терапии Трампом и брекситом система всё же пришла в себя и сумела выйти из кризиса. Выход оказался в том, чтобы прислушаться к протестовавшим на выборах и референдумах 2016 года. Политический курс Запада в любом случае будет меняться: неконтролируемая миграция не будет считаться нормой, правительствам придётся всё больше заниматься вопросами общественной безопасности, практика расчленения общества на меньшинства и "позитивной дискриминации" большинства неизбежно будет признана порочной.
Вопрос был лишь в том, каким путём произойдут эти перемены на Западе — эволюционным или революционным. В прошлом году было понятно, что низы не могут больше жить по-старому, но не было ясно, могут ли верхи управлять по-новому. Сегодня мне лично очевидно, что Запад способен на эволюционное развитие. Как, надеюсь, и Россия.
Разумеется, нашлись те, кто назвал победу Макрона поражением России. Поздно радуетесь: Россия своё поражение на выборах президента Франции уже потерпела две недели назад.
Удачным сценарием для России был бы выход во второй тур Франсуа Фийона. Фийон был системным кандидатом, который в силу этой системности мог бы выиграть выборы и провести свой политический курс. А с Ле Пен в Елисейском дворце получилось бы ещё хуже, чем с Трампом в Белом доме.
Разумеется, президентство Макрона никаких дивидендов российской внешней политике не сулит и к выполнению стоящих перед ней задач ни на шаг её не приближает. Ну и что? Весной 2014 года кто-то обещал, что будет легко?