Тема эта неисчерпаема и, как многое в Калининграде, с двойным дном. С одной стороны, все калининградцы о кольце фортов знают, с другой — у 99 процентов эти познания обычно исчерпываются фортом № 5. Да и то, в общем-то, всего лишь тем фактом, что форт № 5 существует. Об остальных 14 знаний гораздо меньше… И вот даже здесь — уже "непонятка": всего их 15 или 12? Два разных "специалиста", скорее всего, ответят вам на этот вопрос по-разному. Потому что такие у нас "специалисты", что поделаешь.
Да нет, если уж по большому счёту — такие мы.
К уникальной фортификационной диадеме Калининграда мы, местные жители, относимся точно так же, как ко всем прочим трофеям, взятым здесь нашими дедами 70 лет назад: гордимся этими трофеями перед всеми остальными россиянами как "своими", "нашими", но палец о палец не ударим, чтобы поддерживать их в приличном состоянии. С удовольствием водим туда туристов, как итальянские "чичероне" по римским развалинам, не понимая убийственной для нас разницы: тем развалинам всё-таки две тысячи лет и была масса причин, чтобы развалиться.
Здесь причина одна: наше отношение к жизни и к себе. И на "совок" всё это списывать уже как-то, честное слово, смешно: он ведь формально закончился четверть века назад, а судьба памятников калининградской земли после падения СССР если и менялась, то в худшую сторону. Нет, что-то, конечно, реставрируется (ещё один повод покрасоваться), но общая динамика — отрицательная: плюс один реставрируемый объект — минус три-пять на глазах разваливающихся по причине заброшенности либо целенаправленно уничтожаемых под благовидным предлогом отсутствия охранного статуса.
И при всём при этом на словах мы "своё прусское" культурное наследие страстно, до истерик, любим — вот такой странной любовью, от которой её объект болеет и умирает.
А могло ли быть иначе? Будем честны сами с собой, калининградцы: вся эта материализованная "пруссиянщина" нам мила не столько потому, что она красивая и необычная (мы мало что в этом понимаем), а потому, что она нам кажется вечной. Мол, немцы так хорошо строили, что ремонтировать нет нужды. И когда очередной ажурный балкон, к которому мы 70 лет прикасались только ногами, обваливается (хорошо, если не с нами вместе и не кому-нибудь на голову) — нашему неподдельному удивлению нет границ: как же так? Он ведь немецкий, то есть вечный…
И так чего не коснись: замков, кирх, усадеб, гидротехнических сооружений, жилых домов, фортов…
Да, форты… А что же форты? Появившись 140 лет назад как прямое и непосредственное военно-стратегическое следствие франко-прусской войны и знак стремительного ухудшения русско-германских отношений, кольцо бывших кёнигсбергских фортов парадоксальным образом сегодня является уникальным… для той же самой России, против которой оно строилось.
Нет, дело не в технологиях. Хочу разочаровать (или напротив — воодушевить?) посетителей форта № 11, в котором сам иногда провожу экскурсии: ничего специфически немецкого в краснокирпичных потолочных сводах, которыми вы так восторгаетесь, нет. Когда их в Кёнигсберге выкладывали, в соседней России строили примерно так же — умели. Недаром некоторые "специалисты" из местных договариваются до очевидной нелепости, будто кёнигсбергские форты проектировал герой севастопольской обороны Эдуард Иванович Тотлебен. И своды выкладывать умели, и отдающие средневековьем машикули — всё это русским строителям было знакомо и доступно. Вот только позже большая политика вмешалась: благодаря событиям 1917 и 1991 годов русских крепостей, современных кёнигсбергской, в России больше нет — они все в Польше, Литве, Белоруссии. И посмотреть это в России можно только в Калининграде: кронштадтские форты построены раньше, владивостокские — позже, и это совсем другие материалы и приёмы, другие периоды в истории фортификации. Как ни крути — уникален оказался наш край для России и в этом тоже.
И как же мы распоряжались этим уникальным наследием до сего дня? Картина неутешительная, прямо скажем.
Для начала сориентируемся по ключевому для нашей капиталистической эпохи вопросу — по собственности. Из пятнадцати (автор настаивает на этой цифре!) фортов бывшей кёнигсбергской крепости, построенных в 70-80-х годах XIX века, четыре находятся в собственности Калининградской области, девять принадлежат Российской Федерации, два имеют частных владельцев. Несмотря на все прогнозы, частная собственность вовсе не стала для памятников панацеей: один из "приватных" фортов — № 2 "Бронзарт" — просто закрыт от посетителей на замок (и это ещё очень хорошо — какие-никакие "консервация", "обеспечение безопасности" и "предотвращение дальнейшего разрушения объекта"), а вот другой — № 4 "Гнейзенау" — представляет собой развалины и помойку. Жители окрестных дачных участков выбрасывают накопившиеся ТБО и здесь же, в фортовом рву, в неповторимой атмосфере испарений собственного мусора принимают ванны. И уж если сами купальщики ничего неладного в таких процедурах не видят, что уж говорить о собственнике, о самом существовании которого нельзя догадаться ни по одной примете?
Следующая группа — "федеральные" форты. Три из девяти до сих пор сохраняют военный статус: № 6 "Королева Луиза" и № 12 "Ойленбург" — как воинские части, № 7 "Герцог Гольштейн" — как производственные или складские (точной информации нет) площади оборонного завода. Иными словами, если не произойдёт какого-то чуда, в ближайшее время эти три объекта посетителей не увидят.
Ещё в одном (№ 9 "Дона") арендатор с незапамятных времён выращивает в теплицах огурцы. Нет, как говорится, худа без добра (согласитесь, в наше санкционное время любое производство продуктов питания — это однозначное благо), но соответствие такого использования статусу объекта культурного наследия вызывает большие вопросы — не столько к пользователю (он для этого форт и арендовал), сколько к органам, надзирающим за охраной памятников. В общем, уже четыре — долой.
В форту № 1 "Штайн" больше двух десятилетий сидит один наш эксцентричный земляк, присматривающий за объектом и занимающийся на нём уборкой. Спору нет, именно это обстоятельство спасло объект от растаскивания, однако в смысле юридического статуса фактический пользователь все эти годы остаётся в подвешенном состоянии, и света в конце этого туннеля пока не видно.
Форты № 2-а "Барнеков", № 5-а "Лендорф" и № 8 "Король Фридрих I" фактически брошены — "заходи, кто хочет, бери, что хочешь", и брать там, в итоге, уже нечего: это кирпичные остовы, заросшие подлеском-самосевом, и (опять-таки) помойки для местных жителей. Собственно, вот именно это и было бы с № 1, не окажись там 20 лет назад тот самый эксцентричный калининградец.
Форт №8
Непонятные телодвижения происходят с самым большим и красивым калининградским фортом № 3 "Король Фридрих III": по последним данным, у него появился новый пользователь в лице Регионального информационного центра туризма и даже (якобы) ворота уже закрыты на замок. Последнему обстоятельству можно только порадоваться (форт лидировал по числу несчастных случаев с любопытными посетителями), однако дальнейшая судьба объекта до сих пор покрыта мраком.
Форт №3
Наконец, третья группа — четыре форта в региональной собственности. Из них старейший известный калининградцам форт № 5 "Король Фридрих-Вильгельм III" до недавнего времени был единственным из пятнадцати официальным объектом туристического показа. В 1973 году здесь открылся мемориальный комплекс, посвящённый штурму Кёнигсберга, а в 2000-х годах форт стал филиалом областного историко-художественного музея. Объект вызывает большой интерес посетителей, однако масштабы военных и послевоенных разрушений таковы, что периодически за кулисами поднимается вопрос о его закрытии как аварийного, а денег на реставрационные работы нет и не предвидится. Меж тем форт является главным финансовым источником музея.
Форт №5
Ещё два форта — № 1-а "Грёбен" и № 10 "Каниц" — брошенные, зарастающие лесом развалины, но могут быть реанимированы, благо есть пример.
Форт №10
Речь о форте № 11 "Дёнхофф", в который год назад пришла группа энтузиастов, возглавляемая Артуром Сарницем. Сначала это был договор о взятии памятника под охрану, но, не дожидаясь конкурса, прошедшего в июне нынешнего года и давшего официальное право аренды, Сарниц вложил значительные личные средства в первоочередные работы по сохранению объекта, в первую очередь — в его осушение. И сейчас форт, ещё год назад затопленный, принимает посетителей, которых здесь побывало уже несколько тысяч. Предмет особой гордости – могилы советских солдат, павших при взятии форта в апреле 1945 года, гвардии сержанта А.А. Елизарова и гвардии рядового Н.Ф. Андрусенко (а ведь своя история штурма есть у каждого из пятнадцати фортов!). В "Дёнхоффе" уже восстановлены некоторые исторические агрегаты, в том числе элеватор для подачи снарядов на артиллерийские позиции и вращающийся бронеколпак наблюдателя. Ничего подобного нигде в Калининграде не сохранилось — "металлисты" поработали.
Форт №11
В литовском Каунасе и польском Гижицко на аналогичных объектах уже появились копии артиллерийских орудий XIX века — русских и германских.
Чем Калининград хуже? Возможно, понимание этой истины пришло не только к частному инвестору, но и к властям региона. Николай Цуканов обещает посильную поддержку, объявлен курс на поиск эффективных пользователей объектов. Если это "срастётся", вполне возможны приведение в мало-мальский порядок и ввод в туристический оборот ещё около десятка фортов бывшего Кёнигсберга, а это важно не только в преддверии чемпионата мира по футболу 2018 года.
Международная обстановка, как мы видим, неуклонно влечёт рост внутрироссийского туризма. Калининградские форты — хороший продукт на этом рынке, но пока ещё только возможный, гипотетический. Один из главных рычагов возвращения объектов к жизни — снижение арендных и налоговых ставок до символических, как это принято в европейских странах.
Форты Калининграда очень долго спали, ожидая своего часа. Но создаётся предчувствие возможных перемен к лучшему для всей местной культуры.