Калининград — это глухая провинция, высоко оценивающая свою якобы близость к Европе.
Глеб Павловский.
ПРОВИНЦИЯ, провинции, ж. (лат. provincia).
1. В древнем Риме - завоеванная римлянами область (истор.).
2. Область, административная единица в некоторых государствах. Северо-восточные провинции Испании. Провинция Хунань в Китае.
Административная единица, подразделение губернии в России 18 века (истор.).
3. Местность, находящаяся вдалеке от столицы или крупных культурных центров, вообще - территория страны в отличие от столиц.
Толковый словарь русского языка Д.Н. Ушакова.
Исходя из значения данного слова, провинция у нас в стране начинается аккурат за МКАДОМ. А глухая провинция, по Павловскому, исходя из географической удаленности, сразу за 1200 км от Москвы.
Обидел ли уважаемый автор калининградцев?
Мне, конечно же, было неприятно читать размышления политтехнолога, так как в современном русском языке мы обычно используем термин "глухая провинция", как "серое и убогое место, где слабо развита культура общения и поведения". Где люди основную часть времени тратят на удовлетворение своих материальных потребностей и не способны не только создать хоть сколько-нибудь значимые культурные и духовные ценности, но и оценить их.
И так думает большинство людей, для которых жизнь в столицах является обязательным добавлением к выражению "культурный человек". Нет, конечно, они как многодумающие люди согласны, что и из провинций "иногда" появляются интересные люди, и, конечно же, примеры Ломоносова из архангельской деревни, Чехова и многих других выдающихся русских воспринимаются ими, как нечто исключительное, а не закономерное. Но я не хотел бы на этом сильно зацикливаться, а попытался понять, - кто же мы такие, калининградцы, живущие за 1200 км от Москвы и отделенные тремя границами от основной части России?
Лев Толстой в сложной период своей жизни, когда ему шел шестой десяток, попал в жестокую депрессию и пытался покончить жизнь самоубийством. Три года он всерьез обдумывал эту мысль. Так как логическим путем дошел до вывода о бесполезности бытия. А раз жизнь бессмысленна, то смысл в том, чтобы ее прекратить. И как он писал в своих воспоминаниях, только соприкосновение с верой в Бога дало ему духовную опору. Правда, и там он пошел своим путем, сделав вывод о том, что настоящая-то вера не в красивых церквях, а у миллионов простых людей, которые, может, и правильно объяснить-то не могут, в чем она, эта вера, но, во всяком случае, пытаются жить сообразно своему пониманию. За что, собственно, и поплатился, будучи отлученным от церкви.
К чему я привел этот пример?
Вся жизнь человека состоит из нащупывания своего жизненного пути. Из способности балансировать между черным и белым, вредным и полезным, искусственным и естественным, духовным и материальным, добром и злом. И культура помогает ему в этих исканиях, ведь в ней накоплен опыт предыдущих поколений. Но она отнюдь не гарантирует ему успех. Как говорил мой учитель, Мирзакарим Норбеков "Опыт не передается, он познается". И какие бы выдающиеся произведения искусства мы не изучали, это абсолютно не гарантирует нам защиту от соблазнов, а может, даже наоборот - увеличивает их количество. Помните как, в Ветхом завете, - преумножая знания, преумножаем скорбь.
Поэтому, мне кажется, важен не объем культурных ценностей на душу населения, а их проникновение. И наличие или отсутствие в городе подлинников картин эпохи Возрождения не говорит о бездуховности населения этого города. А простая икона в стареньком храме дает душе гораздо больше, чем картинная галерея в Милане или Москве.
Возвращаясь с калининградской особенности, мне кажется глупо сравнивать нас с остальной территорией страны, основываясь на географической и культурной оторванности. Все регионы имеют свои географические и культурные особенности, - и в этом сила России. Я думаю, что количество калининградцев, побывавших в культурных центрах столицы, гораздо выше, чем москвичей, побывавших у нас и посетивших наши достопримечательности. И дело не в том, что у нас их меньше, а в некотором "снобизме" столичных жителей. Что, кстати, отражается на достижении тех или иных положений в обществе. Если мы проанализируем состав современного истеблишмента Москвы, то обнаружим в нем подавляющее большинство бывших провинциалов. Потому что реальная жизнь не терпит людей, считающих себя выдающимися исключительно по месту рождения.
Представляете, какими глухими провинциалами являлись американцы, которые 300 лет назад уехали из культурных центров Европы? Это не помешало им создать мощнейшую страну, мирового лидера не только в экономике, но и в культуре, науке. И сейчас самое большое количество Нобелевских лауреатов живет в Америке, а премия-то, между прочим, шведская.
В Калининграде тоже сформировался особый этнос, калининградский.
Этнос в понимании Льва Гумилева — не социальная, а "природная" категория, то есть он подчиняется неким природным закономерностям, не имеющим ничего общего с марксистской сменой общественно-экономических формаций.
Мы помним историю нашего края. Создававшие его люди были переселенцами, которые по тем или иным причинам сорвались с насиженных мест и поехали в неизвестную им Восточную Пруссию. Фактически эти люди были пассионариями.
Пассионарность по своей сути противоположна инстинкту самосохранения. Именно пассионарность заставляет ее носителей жертвовать своим временем, здоровьем, а подчас и жизнью, ради какой-либо абстрактной идеи или цели, гонит их в далекие военные походы, заставляет открывать новые земли, совершать научные открытия, создавать произведения искусства, инициировать политические и религиозные преобразования и т.д. Саму поведенческую особенность таких людей действовать вопреки самосохранению Гумилев называет пассионарным импульсом поведения.
Итак, наши предки, приехавшие в Калининград по разным поводам, могли передать следующим поколениям свою пассионарность. Ее Гумилев считает врожденным признаком, передающимся по наследству, а не приобретенным с помощью образования или воспитания.
Советское население Калининградской области формировалось большей частью моряками и военными. Иными словами, людьми, легкими на подъем, многие из которых потом здесь ассимилировались. Конечно, Мурманск, Владивосток, Камчатка и другие наши портовые территории тоже составлялись из этих же профессиональных групп, но у нас были свои особенности. Там и раньше были российские территории и местное население. К тому же, большая часть приезжих, в конечном итоге, уезжала в более пригодные для проживания территории, выйдя на пенсию или заработав денег. Поэтому у тамошнего активного населения сформировалось поведение "временщиков".
Вот и получается, что только Калининградская область могла реально адсорбировать российских пассионариев со всех территорий вполне легально, что, на мой взгляд, тоже важно. Ведь в те времена выезд в другие страны был связан с большими не только физическими, но и нравственными потерями. Я имею ввиду потерю гражданства, возможную потерю семьи. И если пассионарии, основавшие США, привозили туда часть своей родины, называя английскими, испанскими, французскими именами города и территории, то наши, увозили с собой, как правило, глубокую обиду на родину и чувство ностальгии по какой-то существующей только в их головах стране. В новейшей истории России - начиная с 90-х годов - наша область приняла большое количество переселенцев из других республик (этнических немцев, евреев, русских), которые считали нашу область последним прибежищем для себя.
Исходя из этого, если где и могли накапливаться так называемые пассионарии, так в Калининградской области. И то, что мы живем в географически замкнутом, небольшом по размеру пространстве, позволяет интенсифицировать процесс взаимного обмена пассионарной энергией...
Кстати, вспомнился старый советский анекдот про Ленина, который плыл на лодке и мерил дно Невы в Ленинграде. А на вопрос "Что вы делаете", отвечал: "Смотрю, пройдет ли "Аврора"!
Калининградская область может стать той территорией, где может появиться современная Аврора, либо современная российская Америка. Может быть, это и обуславливает наше поведение, не всегда поддающееся логике остальных жителей России.