К концу 2023 года Калининградская область насчитывает более 2 000 объектов культурного наследия (ОКН). Некоторые пока в плачевном состоянии, в другие уже вот-вот вдохнут новую жизнь. Об этом «Клопс» рассказал глава Службы охраны памятников Евгений Маслов.
Королевская гора и её окружение
— В этом году вы наконец законсервировали руины Королевского замка. Что дальше?
— Некоторые люди, которые совершенно несведущи в самой философии сохранения историко-культурного наследия, начинали нас критиковать, ещё и фразы такие непрофессиональные используют: «Почему не восстановили, а закопали?» Постоянно спрашивают. Во-первых, нельзя было восстановить. Можно было убить то, что сохранилось старое, и устроить новодел — бетоном там всё залить. «Резиденция королей» 2.0 была бы. Такое тоже должно быть. «Нессельбек», например, дикой популярностью у туристов пользуется, но нет там истории.
— Так почему бы всё же не восстановить?
— Это был комплекс сооружений, строили в несколько этапов, в разных стилях. Потом англичане его в августе 44-го года очень серьёзно разрушили. Он уже тогда был руинами. Потом с 90-х годов там начали постепенно проводить частные раскопки, выкапывать то, что было засыпано в конце 60-х. Это называется утрата историко-культурной ценности, утрата физических свойств. На том фундаменте, который сохранился, городить новодел... Зачем? Наиболее ценно — это оригинальные вещи.
— А что из себя представляла консервация руин?
— Те, кто говорят «зачем засыпаете песком?», — там целый проект, который проходил проверку по обоснованности, много согласований. То, что сохранилось, мы вначале укрыли, потом заботливо укрепили бентонитовыми матами — это такой геотекстиль, где внутри ещё глина. Обернули как обёрточной бумагой, а уже сверху — песок и земля. Когда через них начинает проникать вода, то эти маты превращаются в такой своего рода глиняный замок, который схватывает и держит. Всё сделали по уму. Единственное — нам газон не удался из-за подрядчика. Честно говоря, у нас нигде в Калининграде никто не видел мавританский газон — не тот климат. Но мы постараемся исправиться перед общественностью. Пересеем сами хозяйственным способом, посмотрим, что получится.
Мы делали всё правильно, а теперь показывают пальцем: «что ж вы такие тупые, замок не восстановили». У нас есть такие люди, у которых с культурой совсем тяжело. Приходится чуть ли не ежедневно читать обращения граждан, на которые мы обязаны терпеливо и деликатно отвечать. Только часто начинаются они со слов «а чё там?».
— Сейчас работы на руинах полностью окончены? Теперь они будут в таком виде?
— Есть поручение губернатора обустроить там археологический парк, но сейчас всё же акцент на демонтаж Дома Советов — надо сначала там всё завершить. Всё поэтапно, сразу всё сделать нельзя никогда.
— То есть остаётся шанс, что руины снова раскопают?
— Конечно, этот вариант допускается, мы для этого их и законсервировали профессионально. Ещё несколько лет ждать, видеть, как средневековые кирпичи превращаются в пыль, намокают, замораживаются, взбухают.... Они теряют свои физические свойства.
— Почему не накрыли их стеклом, чтобы можно было рассматривать?
— Такие «окна» над памятниками археологии прекрасно работают внутри помещения или в других климатических условиях, когда там два раза в год выпадает дождь, снега не бывает и морозов. А у нас... Выхлопные газы, грязь, пыль. За таким надо ухаживать постоянно. Я думаю, надо археологию популяризировать и сохранять другими способами.
— А как вы относитесь к демонтажу Дома Советов?
— Я могу высказать своё отношение как калининградец, как человек определённого поколения. Среди моих ровесников и знакомых, многие из которых историки, никто никогда не воспринимал его как шедевр. Всё-таки здание всегда скорее воспринималось как пример позора, архитектурной грубости, политического безволия руководства. Сколько анекдотов ходило...
С ним никто ничего не делал вообще, я уже молчу о том, какие вокруг него развивались финансово-хозяйственные истории. Этот объект стоял в сердце города, в том месте, где некогда было прусское поселение Твангсте, где когда-то начал развиваться Кёнигсберг. Более историческое место в нашей области, наверное, только замок Бальга. Так что моё личное отношение — давно пора. И пусть меня заупрекают всякие архитекторы, краеведы.
— А если в него вдохнуть жизнь?
— Если бы в него жизнь вдохнули — всё равно не было бы особо приятно, учитывая, какое наследие мы защищаем обычно. Может, если бы его сразу достроили, то он даже попадал бы под критерии памятника культуры — должно пройти 40 лет с момента создания объекта. Только я хочу сказать: Дом Советов не был создан. Он никогда не был завершён. Поэтому мы отказывали, когда нам предлагали. Присвоение статуса, которое является чьими-то материальными интересами, — это неправильно.
Дом Советов — это такая мнимая ценность на волне популизма некоторых людей. Нужно же за что-то зацепиться, поругать власть, которая, наконец, хоть что-то начала с этим делать.
Во второй половине 50-х половина Калининграда — это были руины. тоже можно было сказать, что это наследие и среди них жить. Всё, что мы видим в центре сейчас — это первые переселенцы засучили рукава и стали делать. Сейчас вся эта красота уже вторично возрождается: начиная от драмтеатра, штаба Балтфлота и дальше по проспекту Мира. Это всё достижения архитекторов и мастеров конца 40-х. Весь тот декор, который мы видим, в стиле сталинского ампира — у немцев же всё по-другому выглядело .
Дом Советов не из этой серии. Там и проектные решения были не самые правильные — низкие потолки, другие неудобности. Мне просто обидно. Когда-то на том месте красовался замок, а тут хрущёвку какую-то поставили.
Объект культурного наследия федерального значения
— Другой большой и трудный объект — это Кронпринц. Что с ним происходит?
— У казармы Кронпринц было два конечных пользователя — это федеральные Минобразования и Минкульт. Там же находится казачий университет, музей, что-то сдавалось в аренду. Теперь большая часть этого имущества передана в областную собственность.
— В каком сейчас состоянии здание?
— Это единое строение в форме крепости, но там поделены объекты недвижимости на литеры, разные подъезды. Если зайти через арку и повернуть направо, то там было общежитие. Ещё в нулевые кровля стала протекать, и вместо того, чтобы отремонтировать фрагмент, они целый флигель закрыли на ключ. А когда открыли — выяснилось, что там перекрытия с четвёртого на первый этаж рухнули. Сейчас силами нашего подведомственного учреждения мы завершаем ремонт кровли, воду отсечём, будет сохнуть объект.
Таких явных проблем, где требуются противоаварийные работы, уже нет, так что будет спокойно ждать завершения устранения всех этих имущественных процедур. Один или несколько инвесторов зайдут, будет большой проект. По сути, это же самый крупный по площадям памятник, ещё и в центре города. Каких-то скоропостижных решений быть не должно.
— А как обстоят дела у его соседа, бастиона Грольман?
— Грольман передали в областную собственность. Он входил в число объектов, выставляемых по программе «Аренда за рубль», агентство по использованию памятников этим занималось. Нашли петербургского инвестора, было такое ООО «Бриз». Яркий пример мошенников. Люди взяли за рубль, а потом через какое-то время выяснилось, что свой объект они продают. По программе они должны были показать концепцию, потом через два года на её основе подготовить проект, а ещё в течение пяти лет реализовать. Только тогда здание передалось бы в пользование. А эти люди, ещё даже не приступив к проектированию, выставили свою фирму на продажу вместе со всеми активами. Типичный пример шулеров, которые в нашей сфере периодически возникают.
Сейчас там проводятся противоаварийные работы, демонтаж позднейших строений, приведение территорий в порядок. Музей «Блокгауз» там открылся.
В части предмостных укреплений бастиона Грольман, за ручьём, уже всё завершено. Но Грольман — это ансамбль, он состоит из пяти элементов. Если туда зайти и внутрь пройти — можно убедиться, что он совсем не маленький.
— Ходили слухи, что между Грольманом и Кронпринцем есть подземный ход. Это правда или миф?
— Будем делать проект — узнаем. Из подобных легенд мне запомнилось, когда нам проводил сторож экскурсию. Он завёл на территорию, где раньше был популярный ресторан. Там висят фото Розенбаума, пахнет плесенью. А этот дедушка с бородой рассказывает: «Вот это место, где вы стоите — здесь убили киллера, вот отсюда прям стреляли».
Двухъярусный мост и его сосед
— Возле Музея Мирового океана стоят сохранившиеся части моста, который планируют восстановить. Вы принимаете в этом участие?
— Хорошо, если бы сделали. Но у нас такого на учёте нет, не наш объект. Хотя, между прочим, там есть признаки исторические, но это не тот случай, где надо признавать объектом. Его ведь действительно могут восстановить, так что не будем им усложнять задачу.
— То есть после восстановления какие-то старые части моста вы можете признать ОКН?
— Да, но это история про людей. Это же наш общий бюджет, да? Это наши налоги. И зачем делать дороже то, что можно сделать дешевле, если, конечно, у тебя нет каких-то корыстных интересов сделать дороже? Там же будет много сложностей, если мы сейчас его признаем ОКН.
— А двухъярусный мост? Там же сейчас проводят экспертизу?
— Это надо в РЖД обращаться, они собственники. Долго говорят, что что-то делают. Пока никаких проектов я не видел.
Он давно включён в реестр как памятник местного значения. У него есть предметы охраны, у него есть территория, у него есть зоны охраны. Можно проводить работы по сохранению, просто что они будут предполагать? Какая концепция будет избрана, это уже подлежит обсуждению профессионального сообщества. Я участвовал в таких совещаниях. Вариантов было несколько. Но пока всё остановилось на стадии обсуждений.
Согласно законодательству, в теории вот эту серединку также можно изъять, как это сделали возле Музея Мирового океана, и это не разрушит объект. Тот поворотный механизм, который подъёмный, он советский, а поставлен на учёт всё-таки двухъярусный мост, как немецкая промышленная архитектура. Он же был разворотным, а не подъёмным.
Дом на границе
— Сейчас многие выступают за сохранение дома у моста Королевы Луизы. Почему бы его не признать ОКН?
— Нет никаких оснований. Мы должны действовать по закону, не вмешиваться, то есть не удовлетворять чьи-то личные интересы. Тут кто-то решил, что дом за забором должен быть обязательно памятником, потому что его как реально аварийный расселяют. Якобы не дадим этим властям навредить нашему представлению об историко-культурной ценности объектов.
Вот вам пример. Недавно молодая мама, которая сама сирота, получила в этом доме квартиру. И она это сообщество «активистов» уговаривала не оставлять её там, дом ведь разваливается уже. Там сыро, холодно, неудобно. Я вообще не понимаю, какие там реальные интересы. Людей, которые там живут, кто-то спросил? Ведь не камни главное, а люди.
Такие случаи были в моей профессиональной практике, когда объявляется, что будут расселять, будут демонтировать. Тут появляется некто или какая-то группа, которая говорит: «Давайте мы не дадим реализовать этот проект, а сделаем памятник». Памятник делают не потому, что что-то собираются там демонтировать. Есть определённые критерии, процедура. Не один раз выяснялось, что за такими действиями стоят чисто коммерческие интересы. Просто шантаж.
В общем, делайте всё вовремя. Если вы видите достойного претендента на звание объекта культурного наследия, пожалуйста, пишите нам заявление до того, как это решат снести.
Полицейский участок, который продают три года
— Вы наверняка знаете о здании бывшего полицейского участка в Залесье. Разве это не ОКН?
— Он не признан объектом культурного наследия, насколько мне известно. По-моему, он у нас в списках объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия. Мы проводили работу по его выявлению, но в реестр он ещё не включён. Залесье вообще такая жемчужина.
Банк на Тюленина
— Бывшее здание банка «Восточная Пруссия» тоже давно хотят восстановить. Там сейчас ведутся работы?
— Мы расторгаем контракт, потому что полная недобросовестность. Предприниматель уже завалил нам не один объект, мы расторгаемся и будем предпринимать дальнейшие действия. Нам не нужны такие подрядчики, они не сохраняют, а уничтожают. В следующем году будем искать нового подрядчика.
Недобросовестные подрядчики
— Как удаётся контролировать собственников, пока действует мораторий на проверки?
— Порядка 8-10 лет действует мораторий на проведение контрольно-надзорных мероприятий в отношении субъектов малого и среднего предпринимательства. Всё это под лозунгом «не будем кошмарить бизнес». Мы всегда были не согласны, что взаимодействуем с бизнесом. У нас подавляющее большинство собственников — люди, вообще никак не связанные с бизнесом, например, жильцы многоквартирных домов-памятников. Соцучреждения, больницы, административные здания. Это что, бизнес? Но тем не менее так по всей стране.
Я не скажу, что в отношении памятников профилактика приносит большую пользу, а сейчас ещё мораторий связан с началом СВО. Мы же не можем так беспечно смотреть на то, как разрушают наши объекты. Мы должны адаптироваться к современным реалиям, поэтому смещаем акцент на судебные работы, чтоб рублём стимулировать, повышать ответственность.
— Что делаете с теми, кто наобещает сказок и ничего не делает?
— Полно примеров, приходится с этим бороться. Яркий образчик, когда один человек выкупил в Советске многоквартирный когда-то жилой дом по адресу Ломоносова, 15/10. Среди горожан он больше известен как дом голливудского актёра Шталля. Человек покупал объект, чтобы потом выгодно его продать, а нам рассказывал сказки, что сделает жильё для сотрудников строящейся БАЭС. На самом деле ждал удачное время. У него изъяли объект, теперь проектируем под приспособление под жильё социальное для врачей, учителей.
Сколько он врал, в глаза смотрел тому же Антону Андреевичу. Как и собственник фахверковых домов в Железнодорожном. Чудеса изворотливости показывали в судах, чтобы не потерять имущество, которое они гробят, в руины превращают.
В Черняховске есть прекрасное здание на Комсомольской, там отдельные элементы опасны для людей. В своё время предприниматель из Твери его выкупил, мы начали проводить контрольно-надзорные мероприятия, а он его выставил на «Авито» за 750 тыс. рублей. Ресторатор калининградский повёлся на низкую стоимость, купил, но ничего не сделал. За это время объект стал ещё опаснее для прохожих. Теперь его передали государству.
Здесь не все святые люди живут. Есть мошенники, предприниматели, для которых главное — прибыль любым способом.
Волонтёры и помощники
— Что может сделать простой человек, если он хочет помочь в сохранении объектов, но он не инвестор?
— «Хранители руин» – это наши лидеры волонтёрского движения. Но есть и другие. Например, целая группа Евгения Моисеенко.
Другой вариант — доступная популяризация нашего наследия. Сейчас много средств информационных, через которые можно грамотно рассказывать о наиболее ценных объектах. Так что не обязательно иметь на счету большую сумму, чтобы помогать в сохранении и восстановлении.
Иной раз можно не работать руками с «Хранителями», а просто провести какую-то лекцию на их площадке, сходить на концерт, выставку, оставить пожертвование или, в конце концов, копеечкой вложиться в какую-нибудь «Кантату».
