Одним из главных политических событий уходящего года можно назвать выборы депутатов VIII созыва Госдумы. Почему кампании одних партий провалились, а других — смогли привлечь избирателя, в интервью «ФедералПресс» объяснил политтехнолог и председатель правления Фонда развития гражданского общества Константин Костин.
— Выборы в Госдуму проходили в условиях экономического и эпидемилогического кризисов. Ситуация могла показаться выгодной для оппозиции: казалось, что ЕР потеряет конституционное большинство, но партия взяла большинство мандатов. А что помешало КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» на фоне кризисных явлений, которые в любой стране бьют по рейтингам власти, сделать шаг вперед?
— Почему вы считаете, что «оппозиции чего-то не хватило»? Мне кажется, это заблуждение. И КПРФ, и ЛДПР, и СРЗП получили по итогам этих выборов свой максимум. КПРФ уверенно заняла второе место. У известных лиц в партии — причём, весьма немногочисленных — появились хотя бы формальные основания называть себя «главной оппозиционной силой страны».
Полученный КПРФ результат — 18,93% голосов избирателей, его можно считать лучшим с 2011 года. Могла ли КПРФ получить еще больше — например, 25-30%? Безусловно, могла бы. Вы правы в том, что и экономический, и коронавирусный кризисы играли на руку оппозиции, но КПРФ свой исторический шанс упустила. Коммунисты, будем честны, провели откровенно вялую, бессодержательную кампанию. Предвыборная программа КПРФ — набор банальных лозунгов, таких «классических» предвыборных обещаний, которые звучат не первое десятилетие и уже успели наскучить.
Причем программа коммунистов выполнена крайне непрофессионально: человек, составлявший её, видимо, даже не брал в руки калькулятор, чтобы свести дебет с кредитом. КПРФ не смогла ответить ни один из стоящих перед ней вызовов. Всё, что сделали коммунисты — забили под завязку свой федеральный список, чтобы провести в Думу собственную элиту.
Не исключаю, что решение насущных вопросов коммунисты отложили на «потом». Вот только будет ли это «потом» у коммунистов — большой вопрос. В нынешнем состоянии партии может просто не хватить на это времени и ресурсов. Ещё до завершения выборов я говорил, что в КПРФ близится раскол. Его начальную стадию мы сейчас, собственно, и наблюдаем.
В партии уже давно сформировались два лагеря: коммунисты, которые если и выступают за протест, то за мягкий, ведут диалог с властью, не видят в этом ничего зазорного, и коммунисты, настроенные в высшей степени радикально, кто готов сотрудничать с оппозицией всех мастей, поддерживать политиков даже с экстремистским бэкграундом, устраивать несанкционированные акции протеста и подставлять своих сторонников под дубинки. Какой из них сейчас находится в близкой к поражению стадии, думаю, уточнять не стоит.
Что партии Владимира Жириновского, она взяла ровно столько, сколько физически смогла. ЛДПР всегда была партией первого выбора для тех избирателей, кто воспринимает политику как шоу, не относится к выборам в полной мере серьёзно. И Владимир Вольфович, несмотря на заметную усталость, все-таки сумел сохранить за собой звание главного политического шоумена этого сезона. При этом нынешний результат для либерал-демократов рискует стать последним. Если, правда, не случится политического чуда, и ЛДПР качественно не обновится в течение следующего думского цикла. Пока предпосылок этому не видно.
«Справедливая Россия — За правду» на этих выборах решила для себя задачу максимум — партия в принципе смогла пройти в Госдуму. Достаточно вспомнить, что примерно за год до выборов рейтинг партии Сергея Миронова балансировал на уровне 5%, то и дело опускаясь всё ниже.
Объединение с «За Правду» Захара Прилепина и «Патриотами России» Геннадия Семигина очевидно оказало положительный электоральный эффект. Будет ли он длительным, покажет время. Сейчас перед СРЗП стоит задача институционализировать свою обновленную конструкцию на нескольких уровнях: фракции, региональных отделений и партии в целом.
— Фракция ЕР обновилась почти на 50%. В праймериз и предвыборной кампании партия избрала тактику на обновление лиц. Вместе с тем, первую пятёрку возглавили авторитетные и всем известные лица, которые, впрочем, ранее так активно в агитационной кампании не участвовали. Насколько этот фактор повлиял на победу ЕР?
— Обновление в рядах «Единой России» и федеральная пятёрка партии — это разные истории, их не нужно смешивать, противопоставлять, искать какое-то логическое несоответствие. Ещё до старта предвыборной кампании ЕР приняла для себя единственно верное решение — выдвигать в Госдуму новых, идейных, способных вести реальные политические кампании, выстраивать надежные коммуникации с избирателями кандидатов.
В конце концов идея политического представительства заключается именно в этом. Будем откровенны — вопросы высокой власти заботят единиц, остальным же людям важно, как в реальности изменится их жизнь. Поэтому в Госдуме партию власти должны представлять именно такие депутаты.
В федеральную часть списка «Единой России» вошли пять человек: министр обороны Сергей Шойгу, министр иностранных дел Сергей Лавров, главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко, сопредседатель центрального штаба ОНФ Елена Шмелёва и сейчас уже бывший детский омбудсмен Анна Кузнецова. Да, это люди с высоким уровнем узнаваемости, Лавров и Шойгу — министры с самым высоким рейтингом в правительстве. Но здесь же надо понимать, какую задачу тем самым решала для себя «Единая Россия». Рассуждения о том, что партия решила «выехать» на громких именах, примитивны и даже в какой-то степени глупые.
Лидер списка Сергей Шойгу в свое время возглавлял «Единство», а после был сопредседателем «Единой России», его присутствие в списке под №1 было очень важно для базового электората ЕР. Образы остальных персоналий списка чётко и весьма наглядно олицетворяли главные приоритеты в работе ЕР на следующие как минимум пять лет.
Шойгу — это безопасность госграниц и мощная, многопрофильная армия. Лавров — уверенная внешняя политика при любых атаках западных коллег. Проценко, Шмелёва и Кузнецова — это увеличение мер соцзащиты, поддержка семей, детей и инвалидов, улучшение качества образования и медицины, развитие новых технологий в этих сферах.
Персональный состав федеральной пятёрки «Единой России» доносил до избирателей главную мысль: приоритетом работы в Госдуме для единороссов будет достижение основных целей национального развития с учётом интересов каждого гражданина.
— Зюганов, Жириновский, Миронов до сих пор остаются у власти в своих партиях и, судя по всему, не торопятся передавать бразды правления молодняку. Как считаете, мешает ли эта ситуация развитию политической конкуренции и сказывается ли это на интересе общества к политической жизни в целом?
— Вы говорите, что Жириновский, Миронов и Зюганов «не торопятся отдавать бразды правления молодому поколению». И тут хочется уточнить: а есть «кому» и «что» передавать? Когда партии изначально строятся на «вождистский» манер и партии ассоциируются не с перечнем достигнутых результатов, не с идеей, а с фамилией лидера, никакое «молодое поколение» на такой почве не вырастет.
Давайте посмотрим на рейтинги. Когда у россиян спрашивают, кому из политиков они доверяют, то помимо прочих среди оппозиционеров респонденты называют Жириновского, Зюганова и за редким исключением Миронова. На федеральном уровне из этих партий люди просто больше никого не знают. А как ноунеймам передавать партию? И главное — зачем это делать?
Если бы перед Зюгановым, Мироновым и Жириновским стояла задача развивать свои партийные бренды, развивать партийную структуру, то они бы вели совершенно другие предвыборные кампании, иначе вели бы себя в межвыборные циклы.
Мешает ли это хоть как-то развитию политической конкуренции? Это вообще не взаимосвязано. Вспомните, сколько партий было в избирательном бюллетене на этих думских выборах — 14. Разве это не конкуренция? А пятая фракция в парламенте впервые с 2003 года — не конкуренция?
— В чём, на ваш взгляд, феномен партии «Новые люди»? Как им удалось впервые за много лет потеснить четырёхфракционную думу? Это их заслуга в целом или же сыграл фактор усталости электората и желания видеть хоть кого-то ещё?
— С момента создания и в ходе всей предвыборной кампании «Новые люди» уверенно играли в обновление, так как «условно системно-либеральный фланг» долго не был представлен в Думе. Им удалось собрать вокруг себя так называемый «рассерженный электорат» — в нашей стране действительно много людей, жаждущих перемен, но не готовых рвать на себе тельняшки и лезть на баррикады. В этом смысле «Новые люди» смогли нащупать и понять настроение таких избирателей, подобрать нужную риторику в общении с ними.
И доказательством того, что «Новые люди» пока делают все правильно, становится их постепенно растущий рейтинг. Фракция НЛ занимает в Думе весьма активную позицию по чувствительным и важным для её целевой аудитории темам. Например, Алексей Нечаев на одном из первых заседаний ГД достаточно резко высказался про домашний арест и уголовное преследование ректора «Шанинки», депутаты от фракции «Новых людей» поддерживают отказ от обязательной вакцинации.
Еще один фактор успеха «Новых людей» — это разочарование в партии «Яблоко», которая провела чрезвычайно слабую кампанию, а после провала на выборах продолжает стремительно терять остатки авторитета среди своих и без того немногочисленных сторонников. В этом «Яблоку» активно «помогает» один из основателей партии Григорий Явлинский, который регулярно делает весьма неоднозначные заявления.
— Существует мнение, что после разгрома штабов Навального в России не осталось «уличной политики» — вся политическая жизнь переехала в кабинеты. Согласны ли вы с такой точкой зрения? Не потеряла ли российская политика оттенок в лице Навального?
— Странно считать, что «уличная политика» в России целиком и полностью была замкнута на штабах Алексея Навального. Протесты в Хабаровске, митинги против принудительной вакцинации, против введения QR-кодов, акции протеста в связи с несогласием с результатами электронного голосования на думских выборах — это разве не уличная политика? А какое отношение всё это имеет к Навальному и его разгромленным штабам?
Вы говорите о человеке, чей рейтинг колеблется на уровне 1-2%, это же статистическая погрешность. Если рассуждать в этом духе, то оппозиционная часть российская политики, потеряла лишь экстремистский и радикальный оттенок.
— Кто, на ваш взгляд, может стать главной несистемной силой в стране?
— А зачем вообще кому-то быть несистемной силой, да ещё и главной? Какая задача при этом будет решаться? Поймите, даже самая непримиримая оппозиция должна быть частью политической системы — нравится это кому-то или нет. Потому что те силы, цель которых — разрушение, занимаются чем угодно, но только не политикой. Оппозиция, как говорят в Англии, должна быть Её Величества, а не Её Величеству.
Основная задача у любой политической силы — работать ради безопасности и благополучия граждан. Можно дискутировать о способах достижения этих целей, видеть разные пути их реализации, но всё должно находиться в общей логике успешного развития страны и строго в рамках законодательства Российской Федерации.
— За последнее время одним из самых обсуждаемых и спорных стал законопроект об организации публичной власти в регионах. Среди прочего документ предполагает обнуление губернаторских сроков. Не станет ли в стране ещё меньше политической конкуренции, если нововведение примут? Не придём ли мы к тотальной геронтократии, когда в регионах будут несменяемые главы, и не станет ли это причиной конфликта поколений?
— Законопроект о единой системе публичной власти в России в том числе приводит действующее законодательство в соответствие с обновлённой Конституцией, унифицирует многие положения об организации публичной власти в субъектах. Это по сути своей значит куда больше, чем пресловутое «обнуление губернаторских сроков».
Надо понимать, что к «тотальной геронтократии» мы в любом случае не придём — как минимум политическая практика говорит об обратном. В регионах России просто нет проблем со сменяемостью власти. И поэтому не нужно создавать себе искусственных ограничений. В некоторых регионах страны вопрос преемственности не всегда может быть решен в горизонте 5 или даже 10 лет. Оставлять в законодательстве ограничение по числу сроков для губернаторов — нелогично. Зачем нужны ротации ради ротаций?
Есть такие губернаторы, заменить которых в конкретный период времени на сомасштабную фигуру достаточно проблематично. И важно заметить, что дело не в отсутствии равных по способностям кандидатов — достойные такой должности управленцы могут быть заняты на других важных участках работы.
Оснований переживать, что принятие законопроекта приведёт к снижению уровня политической конкуренции, просто нет. Раньше главы регионов вообще назначались, сейчас их избирают. И даже если тот или иной глава региона пойдёт на выборы в третий или, допустим, четвертый раз, он всё равно будет должен пройти процедуру, решение в которой принимает избиратель.
— Способна ли российская элита сегодня породить новые яркие кадры и какие инструменты ей могут в этом помочь?
— Кадры не должны быть яркими — это не обязательная опция. Кадры должны быть адекватными и профессиональными, способными эффективно решать широкий спектр задач, стоящих перед органами госвласти разного уровня. Существующие сейчас кадровые программы с этой задачей вполне справляются — взять хотя бы школы губернаторов, если мы говорим о регионах.
— Какие главные вызовы стоят перед российской властью в 2022 году?
— Главный вызов — это преодоление последствий пандемии коронавируса, причём не только её эпидемиологической составляющей, но и социально-экономической.
Новости компаний