Автор мозаичной «заплатки» на Ленпроспекте: Она могла бы быть рекламой, но стала искусством

Четыре года назад Павел Савельев переехал из Москвы в Зеленоградск, чтобы заниматься мозаикой. В сентябре он сделал её на месте дорожной ямы на Ленинском проспекте в Калининграде. Как появилась такая идея  — в интервью журналу «Королевские ворота»¹⁶⁺.

— В инстаграме вы написали, что сделать мозаику на месте ямы на Ленинском проспекте вам предложили знакомые. Речь о Викторе Гусейнове из «Креспективы»?

— Да, о нём. Витя обратился с конкретной задачей. Мы встретились возле Дома Советов, пошли в сторону центра по Ленинскому проспекту и заметили яму. Она подошла и по форме, и по объёму.

— Если яма будет неглубокая, сделать мозаику не получится?

— Получится, но это место уникальное. Поребрик из гранита, асфальт и плитка — три стихии соединяются.

— Когда я впервые увидела вашу работу, подумала, что производитель плитки таким образом рекламирует свой продукт.

— Вы правы, она могла бы быть рекламой. Но стала искусством. Я подбирал цвета, колол изразцы, можно сказать, мазками, как работают кисточкой.

— В интервью «Комсомольской правде — Калининград» ¹⁶⁺ вы рассказывали, что работали рано утром и ночью.

— Перед тем как приступить к работе, всегда представляю, как она будет выглядеть, — в деталях, как сценарий. И только после визуализации берусь за дело. Не люблю, когда в процессе меня отвлекают, поэтому работаю ночью. Это также положительно влияет на скорость. Накануне рано утром осушил яму, очистил поверхность и залил цементной стяжкой. Затем, выдержав некоторое время, вернулся: укрылся капюшоном, включил в наушниках музыку, вклеил и затёр мозаику. Прохожие почти не останавливались, интерес проявил только владелец магазина поблизости — немного поговорили, рассказал ему, что и зачем делаю.

— Вы ожидали, что работа вызовет такой общественный резонанс?

— Конечно, это ведь Калининград. Во-первых, ямы на дорогах и на тротуарах — известная проблема. Во-вторых, всё вокруг достаточно серое, а тут раз — и яркое пятно. В-третьих, здесь каждый день проходит большое количество людей, в том числе с детьми. А дети — моя самая любимая публика. Они ниже ростом, всегда смотрят под ноги. Это самые внимательные зрители.

— Вас удивило, что фидбэк был положительный? Я практически не видела в сети негативных отзывов.

— Они были только от творческого сообщества. Есть художники — не буду называть имён — болезненно реагирующие на вопрос авторства. Я не в первый раз сталкиваюсь в сети с их нападками. Они не знают, каким был замысел, то, что эта идея — сделать на месте ямы мозаику — принадлежит французскому художнику Ememem, которому, я, кстати, писал. Я не называю себя автором заплатки и прямо говорю: эта работа — подражание, оммаж. Но нападки не прекращаются. 

Подобная история была с одним из мозаичных панно на улице Володарской в Зеленоградске, где изображён мышонок. Я сделал его по мотивам иллюстрации, которую нашёл в Pinterest. Когда на меня посыпались обвинения в плагиате, написал автору — художнице из Нидерландов, извинился, что заимствовал изображение. Она же — похвалила мою работу и выложила у себя на странице. Получается, на Западе это называется «вдохновился», а у нас — «своровал». 

— Ememem спустя два года после того, как его мозаику заметили, начал сотрудничать с крупными европейскими организаторами стрит-арт-событий. Его работы включены в список общественного наследия Барселоны. Как вы думаете, такое развитие возможно в России?

— Да, причём это может начаться с иллюстрации. Например, кто-то увидит неплохую картинку, создаст популярный мерч.

— То есть, в этом отношении нет разницы, работаешь ты в России или в Европе?
— Я её не вижу. Всё зависит от воображения и желания. Разница, на мой взгляд, в том, насколько художник открыт новому. Калининградские художники старой закалки несколько застряли в своём кругу, холят и лелеют только друг друга. Из-за этой ограниченности они востребованы меньше, чем могло бы быть. Отсюда и комплексы.

— Вас задевают нападки в сети?

— Да, вначале сильно переживал. Радует, что здравомыслящих людей гораздо больше.

— Почему не удалили Facebook, чтобы не отвлекаться на негатив?

— Не знаю. Не хочу удалять страницу, общаюсь там с друзьями. Я многому научился благодаря этим историям. Теперь понимаю, что в некоторых моментах следует быть аккуратным.

— Внимание к заплатке на Ленинском проспекте сегодня уменьшилось?

— Да, это работает три дня. Естественно, на порядок прибавилось подписчиков. Появилось несколько предложений. Но я ни на что заранее не рассчитываю — так проще. Запросов бывает много, а стреляют один-два из десяти.

— Я правильно понимаю, что это не только красиво, ярко и необычно, но ещё и функционально? Какой материал долговечнее — ваш или тот, который традиционно используют для ямочного ремонта?

— Если говорить о моей заплатке, сама она не разрушится. Я специально подобрал маленькие изразцы — в отличие от большого фрагмента плитки, их нельзя расколоть ударом каблука или чем-то подобным. Технология, по которой сделана мозаи­ка, проверена зимой в Зеленоградске, когда были резкие перепады температуры.

— Десятилетия простоит?

— Точно не могу сказать, но надеюсь на это.

— Можно в перспективе заменить точечный ремонт ям созданием на их месте мозаики?

— Мне интересно развивать эту тему. Можно реализовать разные идеи, использовать в мозаике другие материалы, например смальту.

— Это будет дороже?

— Не могу ответить. Не знаю, сколько стоит залатать яму традиционным путём. Цену за свою работу называть не буду.

— Вам хватило гонорара?

— Я был удовлетворён.

— Он покрыл затраты?

— Да, но в следующий раз оценил бы такую работу дороже.

— Я слышала, что вам заплатили небольшие деньги, несколько тысяч рублей.

— Нет, больше. Давайте про материалы скажу: ведро эпоксидной затирки стоит две тысячи рублей, у меня ушло два. Мешок цементной стяжки и самая затратная часть — неповторимые образцы плитки, здесь использовал из собственных запасов.

— Хорошо, спрошу по-другому. Город потянет такое решение на постоянной основе?

— Думаю, потянет. Вопрос в другом — ямы должны находиться в проходных местах, вряд ли мозаика будет уместна во дворах. К тому же моя работа требует больше времени, чем традиционный ремонт.

— Знаю, что вы работаете со смальтой, стеклом, пластиком, также мозаи­ки могут включать дерево и камни. Почему интереснее всего со смальтой?

— Выразительность, неповторимость каждого кусочка, долговечность. Последние двадцать пять лет я каждый день создаю что-то своими руками, много чем занимался. Но, впервые поработав с мозаикой, понял, что на ней мне бы хотелось остановиться.

— С этим материалом работал Николай Фролов — скульптор-монументалист, автор мозаичного обрамления «Нимфы» Германа Брахерта, солнечных часов на променаде в Светлогорске. Как на вас повлияло знакомство с ним? 

— В прошлом году, когда я начинал работать над панно, где изображена монограмма королевы Луизы, мимо окон мастерской — она у меня располагается на первом этаже — проходили гиды. Они меня узнали, окликнули. Разговорились. Я показал им фрагмент своей работы, а они посоветовали познакомиться с Николаем Павловичем. Меня захватила эта идея. Николай Фролов — большой мастер, гуру. Встречу помог организовать его сын Марк. Она случилась не скоро, но мне кажется, это было правильное время. Я сказал Николаю Павловичу, что он для меня — рок-звезда. Мы сидели, обнявшись, обоих пробирали мурашки. Мы понимали, что говорим о том, в чём оба разбираемся. Он многое рассказал о материале, сказал, что я всегда могу обратиться за помощью и советом. Такие встречи называют судьбоносными. Поэтому я решил посвятить Николаю Фролову одну из работ.

— В 2017 году вы уехали из Москвы, где, мне кажется, было немало возможностей развиваться. Почему?

— Мне всегда хотелось уехать оттуда. Там непростой темп: ты постоянно в работе, на остальное сил не остаётся. Я работал в авиационно-космическом центре, где делал пиропатроны — детальки, за счёт которых в ракетах отделяются ступени. Несмотря на то, что был узкопрофильным специалистом, разряд не давали. Уволился, устроился на другой завод. Работе с кожей, пластиком и другими материалами научился благодаря дизайн-студии. Также собирал татуировальные машинки. Доход с них помог оплатить обучение в Московском педагогическом университете. 

Выбрал изобразительные искусства, потому что всегда была куча идей: на заводе разглядывал стружку, видя в ней фигуры, делал из алюминия подарки друзьям — такая внутренняя потребность. Мне кажется, в моей семье у всех есть творческие задатки, но родственники предпочли технические профессии. Я решил разорвать эту цепочку и развивать талант. 

— Вы называете себя дизайнером-ремесленником, а не художником. В чём разница? 

— Ремесленник, потому что работаю своими руками. Дизайнер, потому что придумываю новое. Меня ещё можно назвать технологом со вкусом, так как я всё же апеллирую к технологиям. Художником — только отчасти. Мне не хватает сумасшествия, которое свойственно всем «настоящим художникам». 

— А предпринимателем вас назвать можно?

— А что я предпринимаю? Я помогаю реализовывать фантазии клиентов. Моя миссия — по чуть-чуть внедрять вкус, делиться своим видением, современным подходом. Вносить вклад в развитие индустрии. 

— Переезд в Зеленоградск стал для вас новым стартом?

— Пожалуй, да. Тогда я находился в стадии развода — мне некуда было уйти, кроме того, в Москве оставаться не хотел. Один мой друг посоветовал некоторое время пожить в Зеленоградске, у моря, — это была давнишняя мечта. Впервые оказавшись здесь, я понял, что для меня это спасение. Приезжал на некоторое время, присматривался. В Москве жил в мастерской. А в 2017 году въехал в собственную зеленоградскую квартиру.

— И довольно скоро начали сотрудничать с Александ­ром Исаевым и проектом Kaliningrad Street Food?

— Да. Нас познакомил мой друг, видеооператор Влад Косяк. Я под ключ сделал оформление для фестиваля Kaliningrad Street Food в 2018 году, а затем и для следующих мероприятий. А Александр Исаев, в свою очередь, познакомил меня с администрацией Зеленоградска.

— На аварийных зданиях в Зеленоградске можно найти ваши авторские высказывания. Что это за работы?

— Это небольшие, несогласованные работы, с помощью которых мне хочется привлечь внимание к аварийным зданиям.

— Администрация знает, что это вы?

— Конечно. Но мне доверяют и знают, что пошлость я делать не стану.

— Хотела поговорить с вами об амбициях, связанных с мозаикой. Что планируете делать дальше?

— Я предпочитаю доверяться течению. Работая со смальтой, глубже погружаюсь в материал, в историю — появляются новые образы, идеи, предложения для города. Недавно разговаривали с архитектором Зеленоградска об их новом проекте — возможно, потребуется мозаичное оформление. Хотел сказать, что не считаю себя амбициозным человеком, но это будет лукавством. Задумался об открытии собственной выставки — вот и амбиции (улыбается).

— Паша, а если заплатку на Ленинском проспекте закатают асфальтом при ремонте, расстроитесь?

— Нет. Ничто не вечно.