Я чувствовала: за моей спиной кто-то дышит и считает, что руководить лицеем — это счастье

"Совершенно неожиданным возбуждение уголовного дела для меня не стало. Пока я лежала в больнице, мне поступали предложения о том, чтобы мирно завершить противостояние. Мне было сказано, что, если я умный человек, я должна написать заявление об уходе и покинуть занимаемый мною пост, потому что у меня всё равно ничего не получится, меня загнобят, может быть, даже заведут уголовное дело и, может быть, даже посадят.

 

Это связано с тем, что я в свои 72 года решила продолжать работать в качестве директора лицея. Этот пост я занимаю уже 31-й год, для меня работа — это жизнь. Поэтому отнять у меня лицей — это значит лишить меня жизни.

 

Намёки были и ранее. В 2015 году мой учредитель спросил у меня о моих планах. Я нахально сказала, что планы связаны с работой, аттестация, которую я прошла в качестве директора лицея, позволяет мне не заботиться об этом до 2019 года. Ответа не последовало, но моя точка зрения, очевидно, была донесена до определённых лиц".

"Когда в октябре 2016 года на меня обрушилась серия проверок, я сначала по наивности не придавала особого значения — ну, проверяют, чего мне бояться? Как я ошибалась! Усилился контроль за деятельностью лицея, и завершилось всё проверкой серьёзных надзорных органов — Госпожнадзора, Роспотребнадзора, КРУ.

 

Вместо положенного месяца КРУ работало два. Сменился руководитель команды, пришедшей в лицей. Я была несколько удивлена и сожалела, потому что первый руководитель мне показался очень профессиональным и объективным человеком. Я ничего не хочу сказать в отношении других членов комиссии, все они были очень корректными. Но проверка шла два месяца.

 

А в прошлом году вернулись к ранее обнаруженным в ходе проверки вещам: насколько я справилась с ними, насколько ликвидировала те недочёты. 19 проверок было за 2016–2017 годы. Я не настолько глупа, чтобы не понимать, что это неслучайно, хотя коллег убеждала, чтобы они не волновались, что мы работаем и достигаем хороших результатов.

 

Например, пожарная инспекция предложила сделать в здании бывшей 40-й гимназии (которое передали 49-му лицею — Прим. ред.) дополнительные запасные выходы. Это вызвало большое удивление, потому что, прежде чем взять здание, я попросила провести независимую экспертизу и указать мне на возможные претензии со стороны надзирающих органов. Я очень серьёзно отношусь к требованиям государственной пожарной инспекции, потому что для меня это жизнь и здоровье педагогов.

 

Я получила 14 рекомендаций. Конечно, я поворчала, почему 40-я гимназия этим не занималась, но к 1 сентября все предписания исполнила. Но прошло немного времени, и вновь явилась пожарная инспекция и предложила поработать над дополнительными выходами из подвала — сделать двери или окна. Я заявила, что не могу копать метро: во-первых, у меня нет на это средств, во-вторых, это может создать опасность для детей. Вы представляете, что это такое — вылезти в окна приямочные? Там застрянешь сразу и погибнешь. Мне предложили установить дополнительные двери. Я пригласила экспертов, мне сказали, что я смогу прорубить капитальную стену. Я устроила эти двери, хотя никто мне никаких средств на это не выделял. Поскребли по сусекам.

 

Не берусь устанавливать конкретные события, которые повлекли эти проверки. Всегда моё место казалось привлекательным, я всегда чувствовала, что за моей спиной кто-то дышит. Кому-то кажется, что управлять лицеем №49 — это просто счастье".

"В конце прошлого года Александр Георгиевич Ярошук заявил, что скоро будет принято решение по лицею №49, но оно так и не объявлено.

 

Когда Татьяна Михайловна Петухова (председатель городского комитета по образованию) присутствовала на собрании педагогов, я в это время находилась в больнице. На вопросы моих коллег, что же ждёт Людмилу Григорьевну, она не ответила, и до сих пор никакого ответа я не имею.

 

В мае проверка измотала все нервы, безусловно. Шли контрольные работы, ВПР, мы готовились к ЕГЭ, потом ЕГЭ начались, а КРУ нас не покидала. Я осмелилась позвонить учредителю и задать вопрос, что происходит, почему лицей подвергается многочисленным проверкам. Мне ответили: "Я не знаю". Я спросила: "Татьяна Михайловна, быть может, мне стоит писать заявление и оставить свой пост?". Мне снова ответили: "Я не знаю". Мне стало понятно, что Татьяна Михайловна всё прекрасно знает, но не посчитала нужным меня проинформировать и предупредить. Я считаю её современным, умным руководителем, и меня ответ обескуражил, ведь я хотела получить совет или рекомендацию, как мне поступить.

 

Конечно,учредитель мог бы защитить лицей — не самое плохое учебное заведение в городе, и я не самый плохой руководитель. В нём обучается 2078 детей и работает более 136 педагогов, это значит, что лицей выбирают ногами и головой. Мы входили в топ-500 лучших школ и в сотню лучших. В данном случае предвзятость очевидна, каждое лыко вставлялось в строку, каждая мелочь учитывалась.

 

Когда по второму кругу пошли проверки, ко мне уже не было замечаний со стороны Пожнадзора. В мировом суде было отказано по поводу иска Роспотребнадзора о том, что я не делаю дренаж и не обустраиваю спортивную площадку. Ни на то, ни на другое у лицея нет финансирования. Это претензия к учредителю".

"У меня мама была главным бухгалтером крупного предприятия, и, не будучи бухгалтером, я очень хорошо понимаю всю ответственность, которая лежит на мне. Уголовное дело меня обескуражило. Я себя преступницей не ощущаю, за 30 лет работы я не присвоила ни одной копейки.

 

Попечительский совет, который занимается сборами, создан не по моему велению и желанию, институт спонсорства и меценатства был всегда. В 90-е годы находились родители, которые охотно помогали лицею, но с годами это затихло, люди стали не столь состоятельными, а проблемы остались, и тогда Министерство образования предложило школам создавать общественно-государственное управление, в том числе попечительские советы, которые помогают использовать средства родителей.

 

У нас попечительский совет появился в конце 2009 года, а региональный — в 2012 году. Директор не входит в состав попечительского совета, туда входят родители, которых выбирают другие родители. В каждом классе есть такой совет, который решает вопросы, связанные с внеклассной деятельностью, и общешкольные вопросы.

 

В последние годы очень серьёзно встал вопрос безопасности жизни и здоровья детей. В школу мог зайти любой. Однажды так и случилось: пришёл то ли наркоман, то ли алкаш, а я в школе самый бесстрашный человек и вышла ему навстречу. Он мне сказал: "Не отойдёшь — пузо ножом разрежу". Трижды школа была обворована. Муниципалитет обеспечивает только оплату тревожных кнопок, это 54 тысячи рублей в год. Родители решили, что пора заканчивать со сторожами и организовывать нормальную охрану.

 

Попечительский совет попросил обеспечить оплату охраны двух зданий. Собирается совершенно добровольно спонсорская помощь. Взнос на охрану составляет 160 рублей в месяц, но не платят родители, находящиеся в тяжёлой жизненной ситуации, многодетные и те, кто просто не хочет. Их никто не принуждает. Сдают не более 600–700 родителей. Охрана круглосуточная, круглогодичная, у нас по два охранника стоят. Затраты составляют 127 тысяч в месяц".

"Наверно, я вовремя не задумалась над тем, что меня напрямую выпирают. Наверно, я кажусь кому-то нахалкой, не понимающей, что происходит. Нет, я чувствую и понимаю, и мне больно расстаться с делом всей жизни.

 

Следствие ещё не началось, а меня уже объявили виноватой. Стоят ли жизнь и здоровье тех потерь? Наверное, не стоят. Но зачем мне жизнь, если меня её лишат, ведь лицей — это не труд, это жизнь. Я выбрана директором много лет назад, когда на пенсию вышла прежний директор. Я всегда помню о том доверии, которое мне, простой училке, тогда оказали, и всегда стремилась работать так, чтобы не обмануть это доверие.

 

Благодарю всех, кто поддерживает меня. Я не кричала: помогите, защитите, но кинулись меня защищать бывшие и нынешние дети, коллеги. Благодарю тех, кто продолжает в меня верить, несмотря на мои 72 года. Не от возраста зависит успешность работы, а от того, как дело устроено. И разве достичь 70–72-летнего возраста — это преступление?

 

Мне все 30 лет работалось нелегко. Я первая перешла на хозрасчёт, первая ушла из комбината школьного питания, и тогда его владелец мне говорил: "Пальцы веером держите? Отрубим". Я решилась на спор с компанией, которая сегодня обеспечивает питанием абсолютное большинство школ, и сумела добиться позволения работать с компанией, которая уже больше 25 лет кормит детей и учителей.

 

Я борец по натуре. Считают, что я очень сильная женщина. Нет, я обычная женщина. И иногда скулю. И в больнице, отвернувшись к стенке, я тихонько скулила. Но я не могу предать ни педагогов, ни детей, ни себя".