В интервью Business FM-Калининград бывший главный архитектор города Татьяна Кондакова рассказала о точечной застройке, общественниках и наследии Кенигсберга.
− Татьяна Лазаревна, время от времени слышна критика от гражданских активистов, обвиняющих местные власти в том, что у нас в городе ведется точечная застройка. Насколько целесообразно высказывать такие претензии именно к нынешней власти, с учетом того, что точечная застройка у нас ведется уже не десять и даже не двадцать лет?
− Я бы начала вот с этих самых активистов в виде общественных объединений, которые высказывают претензии. Каждый раз, когда до выборов остается год или чуть меньше, такие объединения появляются, и у меня бывает "дежавю" − чувство, как будто я уже это слышала и видела. Как правило, такие объединения выступают под гуманитарными идеями и собирают под свои знамена людей добропорядочных, образованных, культурных, стремящихся сделать свою жизнь и жизнь окружающих лучше. Когда начинаю разбираться в лозунгах, − потому что гуманитарные идеи меня привлекают, как обычную горожанку, − я начинаю понимать, что не могу услышать аргументированных, так называемых «писанных» лозунгов, под которыми могла бы подписаться.
У меня есть подруга, которая сегодня в одном из таких объединений состоит. Она человек образованный и знакома с журналистикой. Когда я ее спросила: "В чем, собственно, ваши лозунги?" − конкретного ответа не получила. Безусловно, должна быть обратная связь, должен быть посыл от населения к власти, − не только нынешней, к любой, − и нынешняя власть ничуть не хуже, а во многом лучше той власти, которая была у нас десять, а может быть двадцать лет назад. Сегодня городским хозяйством управляют молодые, современные и открытые для общения люди. Но мы должны понимать, что власть действует только в рамках закона, и наши посылы к власти тоже должны лежать в этих рамках. Особенно, если эти посылы, эти просьбы и требования находятся в такой сложной сфере, как градостроительство. Мы живем в городе, и это понятие − населенный пункт − неотделимо от горожан. Именно с горожанами любые строения, улицы, дома превращаются в населенный пункт. Но еще Аристотель говорил, что город − это единство непохожих, и у каждого непохожего свое понимание благоустроенной жизни.
Градостроительство − сфера сложная, которая держится на двух, может быть, внешне не схожих китах. Первый кит находится в категории относительного, когда мы говорим: "красиво или некрасиво", "нравится или не нравится", "гармонично или негармонично". А второй кит − в сфере капитальных вложений. И мы понимаем, что двух приятелей, на одно и то же глядящих одинаково, трудно найти, особенно в таком городе с разнообразным населением, как Калининград. Гармония, как известно, строится на двух противоположных вещах − либо на слиянии, либо на контрасте. Кому что нравится. А сфера капитальных вложений, сами понимаете, она отвечает, в первую очередь, на вопрос: "По карману ли нам это?"
В этой сфере вообще должны быть обдуманные решения, потому что непродуманные решения грозят не только материальными убытками, они тянут за собой и моральные беды. Скажем, как сегодняшнее состояние нашей страны, которое началось с материальных санкций, а дальше − увольнения с работы, уменьшение покупательной способности населения, ухудшение качества жизни людей. Я, может быть, говорю так много, потому что люблю сферу деятельности, в которой работаю, и в свое время очень много сил было положено на то, чтобы такое понятие, как «гражданское общество», стало не пустым звуком в Калининграде. Мы уже много лет гордимся тем, что у нас есть гражданское общество, оно готово защищать свои интересы против внешних врагов, и я бы хотела, чтобы оно было готово сотрудничать с властью ради общих целей.
− А вот эти лозунги общественных объединений, о которых мы с вами говорили, на ваш взгляд, можно ли их назвать вопросами, которые задают для того, чтобы их задать? Или чтобы получить конкретный ответ?
− Лидеры, которые создают такие объединения, напоминают мне чем-то пресловутого попа Гапона, который под красивыми лозунгами повел людей под пули. Эти люди, как минимум, под красивыми лозунгами о хорошей окружающей среде ведут население к разочарованию. Поэтому они много раз повторяют: "Мы хотим, чтобы власть нас услышала". А когда задаешь вопрос: "Так что же власть должна услышать? Кто не слышит?" Ответ невозможно услышать или прочитать, потому что им не нужен ответ на задаваемый вопрос. То есть, они письменных памятников не оставляют, потому что это чревато. Выборные периоды кончаются, а письменные памятники остаются.
− Вы десять лет назад занимали должность главного архитектора Калининграда…
− Чуть меньше, да.
− Эти заявления, которые вы называете лозунгами, с течением времени как-то изменились или они все те же самые?
− Нет, нет, нет, иначе мы бы все зря тут работали столько лет. Иначе население поступило бы неправильно, когда в едином порыве проголосовало за то, что надо принимать генеральный план города, потому что он открывает дорогу правилам землепользования и застройки. А в этих правилах указаны градостроительные регламенты. То есть мы выработали городской правовой акт, очень важный нормативный документ для развития городской среды, включая ограничения и преференции, которые единообразны для всех. Поэтому конечно, лозунги тоже изменились.
Если, допустим, в начале 1990-х годов основные лозунги были в отношении площадей земельных участков − садовых либо огороднических, которые десятилетиями прилегали к придомовым территориям, но юридически никак не были оформлены, потом − в отношении площади придомовых территорий, то сегодня лозунги переместились в ту сферу, в которую, честно говоря, я бы и хотела, чтобы они перешли − в сферу целесообразности принятия градостроительных решений. В сферу той среды, которую большинство горожан считает уютной. И это хорошо.
Единственное, что эти высказывания не идут за руку с другими лозунгами. Давайте все будем платить налоги в городскую казну, чтобы город становился лучше, потому что ни Бог, ни царь и не герой, никто этого не сделает. Это сделает только наш городской бюджет, а он, как известно, должен и "сирым и убогим помочь", и образование, и здравоохранение поддержать в той мере, в которой ответственность за это лежит на муниципалитете.
− Многие говорят о том, что хотят, чтобы Калининград опять превратился в Кенигсберг в плане архитектурного облика. На ваш взгляд, можно ли сделать из Калининграда Кенигсберг?
− Не бывает только архитектурной точки зрения на населенные пункты. Населенный пункт − это большое многообразие составляющих. Мне интересно, а какой Кенигсберг мы будем делать или хотели бы увидеть? Предвоенный? Город с жесткой сегрегацией населения, где классовое расслоение четко выражено в системе расселения, где служащие никогда не жили рядом с рабочими, а рабочие, в свою очередь, с чернорабочими, а внутри служащих белые воротнички отделяли себя, районы своего проживания, от синих воротничков? Город, в котором лучшие земли около городских прудов были заняты банками, ложами масонов, которые следили за тем, чтобы это классовое расслоение было стабильным и непреложным, чтобы демократические идеи, − даже в создании изменений городской среды, − не проникали в Кенигсберг? Может быть, тот город, который имел выход к главной реке только в районе Кнайпхоффа и Альтштадта? Город, где все набережные − это наследие средневековья, это практически линейный порт вдоль всей реки, это − пакгаузы, склады, это грязные целлюлозно-бумажные производства? Город, в котором 90 процентов населения отапливалось печками и угольными котелками, где невозможно было пройти по улице в белой блузке, а те, у кого был газ, вынуждены были мириться с тем, что газ шел от коксогазового завода, который дымил и отравлял все вокруг?
Если кто-то думает, что это был город без проблем, то он глубоко ошибается, потому что эти проблемы − наследственные. И мы их тоже унаследовали, и пытаемся эти проблемы решать. Города − это не те объекты, которые изменяются по щелчку пальцев. Поэтому Кенигсберг в своей структуре и сегодня здесь существует под другим названием с другим населением. Он никуда не ушел. Если кто-то считает, что Кенигсберг − это только фасады домов, которые мы видим на фотографиях, это не так. Это и городское управление, и мощный городской бюджет, который мог себе позволить и зоопарк, и трамвай, мог себе позволить в 1920-х годах выкупить форты и бастионы, на строительство которых ранее потратил безумное количество средств, и которые оказались ненужными в фортификационном смысле. Но и тот Кенигсберг, который аккуратно сносил форт за фортом, чтобы создать площадь, которую мы сегодня называем Площадью Победы, или бастионы, чтобы проложить железную дорогу на Балтийск.
Какой Кенигсберг мы хотим видеть? И надо ли видеть такой город, в котором если ты родился рабочим, то практически никогда не пробьешься в другую социальную страту. Я хочу сказать, что это тяжелое классовое расслоение по месту проживания мы тоже, наверное, унаследовали, и многие общественные возмущения тем, что рядом со мной что-то строят, может быть вызвано этим обстоятельством.
− Как бы вы оценили состояние старого немецкого фонда, который остался в наследство Калининграду от Кенигсберга и дожил до нынешних времен?
− Если не считать отдельные объекты, он находится в таком состоянии, в котором он и должен был бы находиться, по тем принципам, по которым в свое время создавался. Многие жилые дома районов, в которых проживали рабочие, чернорабочие, синие воротнички, строились сроком лет на тридцать, не больше. Потому что такие дома капитально ремонтировать было невыгодно. Эти дома строили, в основном, владельцы заводов для своих рабочих. Дома были наемные, доходные, арендные. Дома, которые были в собственности, тоже строились максимально из дешевых материалов в части несущих конструкций и перекрытий. И многие знают, чем подшиты потолки у них в квартирах.
Да, конечно, хотелось бы, чтобы эти дома сегодня, как минимум, внешне выглядели гораздо лучше, чем они выглядят сейчас. Да, они, может быть, прожили два или три срока своей жизни, и сегодня, по нашим меркам, имеют хороший фундамент и достаточно крепкие стены. За фасадами надо следить, за лестничными клетками. Ну, о чем тут говорить? Все горожане знают проблемы этих домов. Это наш город, это наши дома и их надо содержать. И не всегда содержать их нужно только за счет бюджетных расходов. К сожалению, надо и свои деньги выкладывать. Может быть, в какие-то моменты в будущем на эту тему люди будут говорить «к счастью», потому что, когда вкладываются свои средства, детей учат не писать на стенах в подъезде и не мочиться в лифтах, простите.
− Кто должен следить за фасадами? Разве мэрии не важно, как выглядят дома?
− За фасадами, так же, как за платьем, обувью, должен следить собственник. Если я надела платье, то никакая соседка не будет заниматься тем, чтобы пришивать к нему пуговицу, или стирать мой передник. Собственник должен нести бремя содержания. Это одна из самых коротких статей Гражданского кодекса РФ, но одна из самых емких по смыслу. Я не говорю, что это должно быть отнесено к тем людям, которые живут за чертой бедности, либо близко к этой черте. Для этого и существует единство горожан, весь наш населенный пункт и наше городское сообщество, наша власть, - не только муниципальная, но региональная и федеральная, - чтобы решать проблемы тех, кто не может сегодня содержать жилой фонд, как надо.
Много раз критиковали областной закон о платежах за содержание жилого фонда. Он такой, какой есть. Наверное, со временем он будет исправлен, но фасады домов должны содержать собственники домов. В тех домах, где муниципальных квартир больше, доля муниципалитета, соответственно, больше. На городских улицах, которые, собственно, делают лицо города, муниципалитет прикладывает больше усилий. То есть, он делает какие-то проектные разработки, развертки улиц - это расходы городского бюджета, наши общие деньги. Если мы согласны тратить их на улучшение фасадов, - как минимум, главных улиц, - то это будет сделано. Наше согласие на эти расходы мы выражаем через наших представителей в городской власти - депутатов.