В декабре выйдет книга "Горби-дрим. Так говорил Горбачев" Олега Кашина – уроженца Калининграда, в прошлом журналиста местной "Комсомольской правды". Ныне Олег живет в Швейцарии, где редактирует сайт "Кашин".
Из описания книги на сайте: "Это единственный в мировой истории политик, о котором я могу сказать, что люблю его. Он, конечно, обидится на меня, когда прочитает мою книгу, но это же так всегда бывает, мы обижаем тех, кого любим. Смешно, но я никогда не брал у него интервью и даже, по большому счету, не пытался его взять, зачем? Я и без интервью узнал о нем все.
Есть два самых распространенных у нас взгляда на этого человека. Первый — доброжелательный, примерно так же многие относятся к Николаю II — добрый недалекий нерешительный человек, больше заботившийся о собственной семье, чем о власти и о стране. Другой взгляд — бескомпромиссный: агент влияния, сознательный разрушитель, враг. Но ведь нельзя дать оценку человеку и его действиям, если ты не знаешь, чего он хотел на самом деле. А о Горбачеве мы именно этого не знаем!
Конечно, я совершенно не настаиваю на том, что именно моя версия, которую я рассказываю в книге, правдива и достоверна. Но на чем я настаиваю всерьез: то, что мы сейчас знаем о Горбачеве — вот это в любом случае неправда. Свою версию я готов назвать фантазией, но за что готов ручаться — ни слова лжи в ней нет".
В интервью "Клопс.Ru" Олег Кашин подробнее рассказал о своей книге.
– Ваш роман документальный или художественный?
– Ну вот это что-то вроде интриги. Это повествование, в котором нет ни одного выдуманного героя, и читателю предлагается выбрать, какая версия ему больше нравится – вымышленная это история или "как всё было на самом деле".
По всем внешним признакам это воспоминания Горбачева, якобы рассказанные им мне в нескольких личных беседах. Есть слишком много баек, из которых, как мы привыкли, и состоит советская история. Но я всерьез уверен, что именно к советскому периоду адекватнее всего подходит известная формула "Всё, что ты знаешь, – ложь". Я решил изучить биографию Горбачева именно с этой точки зрения – что нам зачем-то внушили выдуманную историю, выдуманные мотивации, выдуманное все.
– Как вы собирали материал? Общались с кем-то из его близких или бывших коллег? Ездили в Ставрополье?
– Я ездил в Ставрополье с 1981 года каждый год и действительно знаю много невыдуманных местных историй и анекдотов про Горбачеве еще из тех времен, когда он не был суперзвездой мировой и даже советской политики. Кроме того, на протяжении нескольких лет я встречался и подробно разговаривал с самыми разными соратниками Горбачева по советскому руководству. Эти беседы у меня тоже включены в книгу, которая вышла пять лет назад, и очень многое также осталось за кадром.
Собственно, что может заставить журналиста сесть и написать фикшн? Скапливаются какие-то вещи, в достоверности которых ты сам почти на сто процентов уверен, но ни в каком суде ты доказать их не сможешь. А рассказать хочется. Уже много месяцев подряд в Европе во всех книжных магазинах лежит среди бестселлеров, и у нас недавно вышла, книга немецкого журналиста Вермеша о Гитлере, который вдруг оказался в современной Германии и сделал там успешную карьеру. По замыслу мой роман, наверное, близок к Вермешу с той только разницей, что ему пришлось придумывать фантастическую ситуацию, а мне этого не понадобилось – советская реальность по нашим меркам сама по себе фантастична.
– Как вы кстати сами оцениваете "эпоху Горбачева", как жила ваша семья, остались ли какие-то воспоминания из детства о Михаиле Сергеевиче?
– Кто жил при Горбачеве, тот, как правило, его ненавидит или презирает за то, что он, как это принято называть, развалил Советский Союз. Я и моя семья в этом смысле не исключение. При этом даже те, кто к нему доброжелательно настроены – а я за годы, прошедшие с детства, тоже проделал такую эволюцию, – все сходятся на том, что даже если он хотел добра, он оказался слабым и нерешительным и поэтому все провалил.
Как говорится, всем бы быть такими слабыми – у него невероятная по советским меркам карьера и невероятная что по советским, что по постсоветским меркам политическая эффективность. Главное и, может быть, единственное, что сбивает нас с толку – мы ведь никогда не знали, чего он хотел на самом деле. Каким было то будущее, ради которого он все это затеял? Объективных оценок у нас нет, и я тоже, конечно, не претендую на такую оценку. Но мне очень хочется слегка сотрясти стереотипное представление о нем, заставить читателя засомневаться в той картине мира, которая у него есть и которая не основана вообще ни о чем.
Я хотел бы, чтобы читатель отнесся к этой книге как к именно журналистскому высказыванию. Журналистика в России сейчас находится в кризисе, и это совсем не всегда связано с привычными нам проблемами со свободой слова. Это какая-то более глубокая проблема – слишком низкий уровень критичности к получаемой информации, слишком большое количество привычных штампов и схем. Я пишу о Горбачеве, а мог бы написать об Алле Пугачевой или об Иммануиле Канте – любая значительная фигура погребена у нас в массовом сознании под килотоннами мифов.
Десять или больше лет назад я для "Комсомольской правды в Калининграде" брал интервью у, прости Господи, Александра Проханова (писателя, получившего премию "Национальный бестселлер" за роман "Господин Гексоген" – ред.) И он в какой-то момент говорит – "Вы же понимаете, что Кант похоронен не в Калининграде, а в Москве".
Понятно, что это такая фигура речи, но, расшифровывая то интервью, я подумал – а вдруг правда? Мы же не знаем, кто и что лежит в той гробнице на острове. Мы просто привыкли думать, что мир устроен именно так, как о нем нам говорят. Но если нет?
– Ваше личное общение с Михаилом Сергеевичем не открыло для вас тайну, чего он хотел на самом деле?
– Личное общение у меня с ним интересное и, я бы сказал, опасное. Я уже года три регулярно ему звоню с одним и тем же вопросом – почему-то именно его какие-то хакеры выбрали мишенью для своих шуток, взламывают твиттеры разных СМИ и пишут, что он умер. А я каждый раз звоню ему и спрашиваю, жив ли он. Я суеверный и не люблю шуток, которые обыгрывают тему жизни и смерти, и свою роль в этой игре воспринимаю как такой антидот по отношению к этим злым шуткам. Понятно, что информационная ценность в таком нашем общении нулевая, но метафизическая, мне кажется, есть.
– Вы считаете, что Михаил Сергеевич обидится, когда прочитает вашу книгу, почему?
– Все люди всегда обижаются, когда о них пишут, более того, если ты написал, а человек не обиделся, мне кажется, лучше просто не писать – зачем? Издатель этой книги Илья Данишевский из группы АСТ до меня выпустил книгу о редакции "Ленты.ру", я написал на нее рецензию, и герои книги на меня прямо по-настоящему обиделись. С одной стороны, мне неприятно быть таким "злым мальчиком", с другой – ну, теперь у всех, у кого ко мне накопилось всякое негативное, есть возможность раскритиковать эту книгу.
Если предполагать, что Горбачев действительно ее прочитает и начнет возражать по пунктам, я почти уверен, что его обидит моя версия его отношений с Андроповым. Горбачев себя позиционирует как друга и ученика Андропова, а я уверен, что эта дружба – миф, который Горбачеву зачем-то нужен. Этот миф я среди прочих в книге опровергаю. Но при этом я действительно старался обойтись без грязи и бульварщины, поэтому, например, в книге вообще нет ни слова о Раисе Максимовне - наверное, с ней книга была бы интереснее, но у меня действительно есть четкие внутренние границы допустимости шуток и фантазий.
– Книга выйдет в декабре 2014-го, правильно?
– Да, все верно, я надеюсь, что книга выйдет к новогодним каникулам. Мне действительно хотелось бы, чтобы ее прочитали и в Калининграде тоже, тем более что Кёнигсберг в книге тоже фигурирует, куда же без него? Вообще, наверное, своим взглядом на мир я обязан родному городу, в котором одновременно уживается слишком много разнонаправленных исторических мифов, и это позволяет смотреть на мир не так, как посмотрел бы "обычный россиянин".
– Интересно, в каком качестве в книге фигурирует Кёнигсберг?
– Ха, вот приходится раскрывать секреты. Другим бы не раскрыл, а вам с удовольствием. Как известно, в детстве Горбачев прожил два года на оккупированной территории. Потом он станет "лучшим немцем", объединителем Германии, и так далее, но мне кажется важным, что первое соприкосновение с немецкой культурой случилось у него в 11 лет – а это очень важный возраст для становления личности. В романе описываются его детские встречи и разговоры с немцами. А из какого города может быть немец?
– Кёнигсберг!
– Именно!