Недавно исполнился год со дня открытия Калининградского федерального центра сердечно-сосудистой хирургии. Он был призван коренным образом изменить ситуацию в лечении сердечных заболеваний. Насколько оправдались эти надежды? Об этом в интервью "Клопс.Ru" рассказал главный врач кардиоцентра Юрий Шнейдер.
– Насколько я понимаю, главное достижение – вышли на некую проектную мощность, и все уже работает как часы. Это верно?
– Абсолютно верно. Это наша гордость и радость. Когда мы начинали работать, у многих были сомнения, сможем ли мы оказывать в таких масштабах помощь. Но мы не отличаемся по объемам работы от таких же центров, открывшихся в различных регионах нашей страны. У нас было задание 3030 операций в год, мы выполняем эти планы.
– Когда только планировалось открытие кардиоцентра, определенный скепсис в отношении вашего медицинского учреждения был и, по моим наблюдениям, он сохраняется, может быть, в меньшей степени и сегодня. С чем это может быть связано?
– Наверно с тем, что здесь относительно небольшая численность населения, анклав. Кажется, что не так много пациентов. Были сомнения, что такой большой центр, рассчитанный на несколько тысяч операций в год, не будет востребован в регионе. Но в Европе делается не меньше 5-6 тысяч операций на миллион жителей, в Америке еще больше. Именно это как главный лечебный фактор привело к улучшению ситуации со смертностью, инвалидизацией населения в этих странах. Появилась такая программа и в нашей стране. Федеральный центр, конечно, должен работать не только на местные потребности, но и на близлежайшие регионы России. Это работа тяжелая, сложная, и мы понимаем, что в один миг не может переломиться мнение. Мне приходилось не один раз открывать новые центры в Санкт-Петербурге, и каждый раз это постепенно и медленно раскручивалось. Но сейчас мы ощущаем все больше доверия со стороны пациентов.
– А со стороны ваших коллег?
– Конечно, это тоже непростая история. Раз в три месяца мы проводим региональные конференции по различным аспектам сердечно-сосудистой хирургии, провели вместе с американцами школу "От сердца к сердцу", посвященную детской кардиологии и кардиохирургии, большую общероссийскую конференцию, на которую приглашали всех коллег. У нас хорошее взаимодействие с министерством здравоохранения области, перинатальным центром, детской областной больницей. Есть график выездов во все районы Калининградской области, постепенно, за год все объездим. Общение, совместные консультации, наверно, и приводят к большему доверию, взаимопониманию.
– Медицинские учреждения, по сути, должны быть посредниками между пациентами и вами. Не является ли одной из причин непонимания то, что источники финансирования разные? Есть фонд ОМС и есть высокотехнологичная помощь, которую люди получают по квоте, это другой карман, другой бюджет. Вот здесь есть столкновение финансовых интересов?
– Я бы не назвал это столкновением, но это, может быть оказывает влияние на ситуацию. Сейчас люди должны получить направление, чтобы прийти к нам.
– Ну, вот смотрите: я 20 лет худо-бедно лечилась в своей поликлинике, и фонд ОМС переводил туда какую-то сумму. А тут вдруг возьми и отдай эти деньги другим.
– В идеале мы видим так: человек пришел к нам, мы его проконсультировали, провели необходимые диагностические исследования, а фонд ОМС оплатил бы эти услуги. Предварительные переговоры с фондом мы провели.
– В следующем году так будет?
– Мы надеемся.
– То есть человек сможет обратиться к вам напрямую?
– Тут есть опасность, что к нам будут обращаться с головной болью и другими непрофильными проблемами, поэтому все равно какой-то барьер должен быть. Таким "ситом" должны быть, наверное, участковые кардиологи, терапевты.
– Современному человек хочется получить качественную помощь в очень комфортных условиях. Очевидно, это одна из причин, по которым люди обращаются в зарубежные клиники. Та же вильнюсская "Кардиолита" – 44 койки, человек приезжает туда и получает комплексное обследование, тут же его прооперируют и обеспечат очень качественный уход.
– Могу я задать встречный вопрос: а почему сами литовцы в эту клинику не очень обращаются, а подавляющее большинство лечится в университетской клинике? Они не могут себе позволить в частной клинике, и так в любой стране. Нужно стремиться, чтобы государственное учреждение было на высоком уровне.
– Что для этого нужно?
– Должно быть финансирование, воля нашей власти. Сеть таких клиник, как наша, – это, наверно, и есть проявление этой заботы. Сколько человек съездило за год в "Кардиолиту"? 100-150? А мы сделали 4000 операций. Да, люди хотят комфортные условия. Но первое, с чего бы я начал, – поинтересовался, какие результаты? А наши результаты как минимум не хуже, чем в "Кардиолите".
– Я бывала у вас в отделениях и видела, что основная часть пациентов – люди пожилого и даже преклонного возраста. Очевидно, что это люди с хроническими болезнями, в течение 20 лет боровшиеся с сердечной недостаточностью и другими вещами и, наконец, попавшие на операцию. Значит ли это, что в Калининграде масса 40-летних, 50-летних людей работоспособного возраста, нуждающиеся в операции, по какой-то причине не попадают к вам?
– Хороший, интересный вопрос. На самом деле, мы убедились, что пациенты более старшего возраста составляют основной контингент. Такая же ситуация в Германии, Швеции. Мы готовы оказывать помощь более молодым людям, но, может быть, они психологически не готовы к операции.
– А может быть, нет системы контроля за здоровьем? А вот пенсионеры следят за ним, проходят обследования?
– Сейчас все больше и больше молодых людей появляется у нас. Процентов 40 – люди старше 70 лет. Но есть болезни разные. Есть ишемическая болезнь сердца, стенокардия, инфаркты миокарда, а есть пороки сердца, ими страдают более молодые пациенты. Есть инфекционный миокардит – заболевание клапанов сердца, этой бич всей России. Такие больные стали появляться у нас, для нас это признак, что люди услышали о нас. И наша задача – распространить эти знания. Потому что нередко бывает так, что человек приходит к нам совершенно в запущенном, неоперабельном состоянии.
– Почему же больше всего страдает сердце? Другие органы тоже ведь работают круглосуточно?
– Сердце – это уникальный орган, грубо говоря – мотор, который работает день и ночь очень интенсивно. Сосуды, питающие сердце, больше поражаются, они очень восприимчивы к любым воздействиям внешней среды. Поэтому самое главное – профилактика: отказ от курения, контроль артериального давления и холестерина, физические нагрузки. У нас в стране это мало развито, а в любой западной стране вы можете зайти в аптеку и бесплатно померить давление, и на улицах волонтеры всем желающим меряют давление. Против курения пропаганда повсюду массовая. У нас тоже это стали делать, например, в нашем центре запрещено курение.
– Как же ваши врачи выдерживают?
– Честно говоря, думаю, что они делают какие-то попытки, мы ругаем за это, понимая, что это для их же блага. То же самое с пациентами.
– А вы курили когда-нибудь?
– Нет, никогда.
– Какая часть вашего рабочего времени уходит на операции и на административную работу?
– В операционной я провожу от трети до половины своего времени. Второй половины вполне хватает для руководства центром. Хороший руководитель не тот, кто сам все делает, а тот, кто умеет организовать систему и людей вокруг себя.
– Ваша жена – главная медсестра кардиоцентра. Удобно работать с женой?
– Я знал, что Валентина сможет потянуть эту сложную тему. У нее уже был опыт работы старшей медсестрой в кардиохирургии. В последние годы она была главной медсестрой крупного стоматологического холдинга. Когда мы начинали здесь работу, я просто не видел другого человека, который мог бы все это поднять. На работе мы не чувствуем себя мужем и женой, мы просто сотрудники.
– Как ваша семья здесь обустроилась? Погода такая же, а город другой (семья Шнейдер переехала к нам из Санкт-Петербурга – Ред.).
– Погода здесь лучше! Все ощутили – и жена, и дети, что здесь гораздо мягче, и теплее, и мы меньше болеем, меньше задыхаемся.
– Как часто летаете домой?
– Я лично очень редко, а детям даем такую возможность, особенно старшей дочке: ей 16 лет, и у нее там друзья.
– У вас есть еще двое старших детей, они имеют отношение к медицине?
– Нет, сын – адвокат, а дочь заканчивала институт кино и тетра, выбрала сложную профессию специалиста по сценическому костюму. Работала на Ленинградском телевидении, сейчас работает психологом. Мне бы хотелось, чтобы кто–то из детей пошел в медицину, было бы интересно помочь, передать свои знания. Династия – это хорошо.