На очередном заседании по делу об убийстве младенца в калининградском роддоме №4 допросили неонатолога Екатерину Кисель, дежурившую в ночь на 6 ноября 2018 года. Корреспондент "Клопс" передаёт прямую речь врача, выступившей в зале суда в пятницу, 28 августа.
О рождении недоношенного ребёнка
"Роды были стремительные, но мне сразу принесли ребёнка на пост интенсивной терапии и я сразу стала оказывать ему первичную помощь: сделали интубацию трахеи, подключили к аппарату ИВЛ, вводили кофеин для стимуляции дыхания, антибиотик, ставили катетер и другие реанимационные действия.
Младенец был в крайне тяжёлом состоянии. Из признаков живорождения было только сердцебиение. Когда я начала оказывать ему помощь, он зашевелился.
Вводился препарат "Куросурф" для функционирования лёгких, чтобы ребёнок мог нормально дышать. Он вводится шприцем в трахею. У нас есть учёт препарата, я ввела (малышу — ред.) одну ампулу.
После реанимации ребёнок порозовел, задышал, насыщение крови кислородом было в норме. Он стабилизировался. Гипоксия, недоношенность, незрелость лёгких была, но когда оказывали помощь и брали анализы, эти показания становились лучше.
Магния сульфат (по версии следствия, младенец умер из-за смертельной дозы этого препарата — ред.) хранился в шкафах палаты интенсивной терапии. Он в некоторых случаях применяется, когда у ребёнка нехватка магния, но не раньше вторых-третьих суток и у детей с тяжёлой асфиксией. В данном случае я не применяла сульфат магния и его не назначали при мне".
Нежизнеспособный ребёнок
"Шкала Апгар оценивает состояние ребёнка. К концу первой минуты оценка была три балла. Это сердцебиение и рефлекторная возбудимость. К концу пятой минуты оценка шесть баллов — сердцебиение, дыхание, кожные покровы порозовели, мышечный тонус, рефлексы. Это говорит, что реанимация положительную динамику дала. И следующая оценка через десять минут составила восемь баллов из десяти.
Во время оказания медпомощи была медсестра. Я зафиксировала в листе назначения введённые препараты.
Около 7:00 посмотрела ребёнка, показания мониторов, потом заполняла медицинскую документацию, потом с завотделением Косаревой мы вызвали бригаду реанимации РПЦ. Я по телефону сообщила Астаховой (анестезиолог-реаниматолог перинатального центра — ред.) о факте рождения ребёнка, о том, что мы вводили и делали.
Она сказала: "Ты же понимаешь, что он не жизнеспособный". Я промолчала".
О приезде бригады РПЦ и совещании у Елены Белой
"Приехала бригада РПЦ, но я видела только Сушкевич. Она поддежуривала у нас, Белая в роддоме была её непосредственным руководителем. Потом я зашла в палату к ребёнку, рассказала Сушкевич о состоянии младенца. Давление было низковато, назначили повышающий давление препарат. На момент передачи Сушкевич ребёнок был жив. Я ушла на пятиминутку, которая проводится главврачом и мы все отчитываются за то, что происходило в роддоме ночью — всё о родах, независимо от исхода, обо всех мероприятиях и пациентах докладываем. Потом я вернулась к ребёнку примерно через 30-40 минут. Он был жив, и я обратила внимание, что цифры стали выше.
Потом меня вызвала главврач. В кабинете были Широкая, Соколова, я и Косарева. Белая негодовала, что мы спасли ребёнка и плодим инвалидов. Она говорила мне, если я верую во что-то, то мне надо идти веровать в церковь.
Мне сказала Белая сказать матери, что ребёнок родился мёртвый. Я отказалась. Тогда она сказала Косаревой, что бы та решила этот вопрос.
Я думаю, они хотели так сделать, чтобы не портить статистику младенческой смертности. Это один из важнейших показателей роддомов, и он Минздравом засчитывается довольно жёстко. Смертность до родов в этот показатель не идёт. Белая хотела быть главврачом и подавала осенью документы на конкурс. При таких назначениях всегда учитываются показания, статистика роддома".
На заседании прокурор показала Екатерине Кисель фото мёртвого ребенка, сделанное в морге. Неонатолога попросили пояснить, есть ли на снимке что-то необычное. Кисель ответила, что интубационные трубки и катетер после смерти младенцев не извлекаются, а всегда остаются в теле.
Мёртвый ребёнок на вскрытие должен идти со всеми трубками, чтобы патологоанатом видел, как и какую помощь оказывали младенцу. У ребёнка на фото нет ни одной трубки. Я полагаю, таким образом хотели скрыть, что ему оказывали помощь".
Переписанная история родов и угрозы
"Когда я пришла на смену (следующую — ред.), мне сказали, что история родов переписана Широкой по просьбе Белой. Белая тогда меня попросила, чтобы я говорила всем, что ребёнок родился мёртвым. Потом, через несколько дней, Косарева передала мне пожелания Белой: чтобы я поменьше разговаривала, иначе у меня будут проблемы и нигде в области работы не найду".